Лазарь Лагин - Старик Хоттабыч. Голубой человек

- Ты ведь сам болельшик, о прекраснейший из гневающихся. Так неужели ты не можешь меня понять? - запротестовал Хоттабыч с отчаянием, но, почуяв по Волькиному тону, что на сей раз действительно может прийти конец их дружбе, он простонал: - Я смиренно жду твоих дальнейших приказаний.

- Зубиловцы не виноваты, что ты болеешь за «Шайбу», а ты их опозорил перед всей страной. Сделай так, чтобы все видели, что они не виноваты в своём проигрыше.

- Слушаю и повинуюсь, о юный вратарь моей души.

Ещё не замолкла сирена судьи, извещавшая о конце первого тайма, как все одиннадцать игроков команды добровольного физкультурного общества «Зубило» дружно начали чихать, кашлять и сморкаться. Кое-как построившись в затылок и вяло перебирая ногами, они поплелись унылой рысцой, непрерывно чихая, сморкаясь и кашляя, в свою раздевалку.

Через минуту туда вызвали врача: вся команда чувствовала себя нездоровой. Врач пощупал у всех пульс, предложил всем снять майки, потом осмотрел у всех полость рта и, в свою очередь, вызвал в раздевалку судью.

- Вот что, Лука Евгеньевич: придётся матч отложить, а сегодняшний счёт признать недействительным.

- А позвольте узнать, почему?

- А потому,- растерянно произнёс врач,- что команда «Зубила» не может быть по крайней мере семь дней выпущена на футбольное поле - она вся сплошь больна.

- Больна? Чем?

- Очень странный медицинский случай, Лука Евгеньевич. Все эти одиннадцать вполне взрослых товарищей одновременно заболели детской болезнью - корью. Я бы, Лука Евгеньевич, сам не поверил, если бы только что не осмотрел их всех самым тщательным образом.

Редкий факт, когда одиннадцать взрослых спортсменов вторично в своей жизни и одновременно заболели корью, а на другой день проснулись совершенно здоровыми, был подробно описан в статье известного профессора Л. И. Коклюш, напечатанной в научном медицинском журнале «Корь ихворь». Статья называется «Вот тебе и раз!» и пользуется таким успехом, что в библиотеках номер журнала с этой статьёй совершенно невозможно достать: он всё время находится на руках. Так что вы, дорогие читатели, лучше его и не ищите. Всё равно не найдёте. Только зря время потратите.

Облачко, прикрывавшее солнце, за минованием надобности тотчас же уплыло за горизонт. Снова стало жарко и совсем светло. Восемьдесят тысяч человек, население приличного дореволюционного губернского города, медленно расходились со стадиона, с трудом просачиваясь сквозь тесные бетонные проходы. Люди не спешили: каждому хотелось высказать свои соображения по поводу небывалых обстоятельств так странно закончившегося матча. Приводились догадки одна другой оригинальней. Но даже самые горячие головы не могли себе представить что-нибудь, хоть отдалённо напоминавшее действительные причины срыва состязаний.

Только четыре человека не принимали участия в дискуссии. Они покинули северную трибуну, храня полное молчание. Молча влезли в переполненный троллейбус, без единого слова вылезли из него у Охотного ряда и разошлись по домам.

- Прекрасная игра футбол,- осмелился наконец нарушить молчание Хоттабыч.

- М-да-а…- промычал в ответ Волька.

- Сколь сладостен, я полагаю, миг, когда ты забиваешь мяч в ворота противника,- продолжал упавшим голосом старик.- Не правда ли, о Волька?

- М-да-а…- снова промычал Волька.

- Ты всё ещё на меня сердишься, о форвард моего сердца? Я умру, если ты мне сейчас же не ответишь.

- Ты ещё спрашиваешь! - грозно ответил ему Волька и так фыркнул, что прохожие обратили на него внимание.- Ну и заварил ты кашу, старик! Всю жизнь буду помнить. Скажите, пожалуйста, какой болельщик объявился! Не-е-ет, больше мы с тобой на футбол не ходим! И билетов твоих не надо.

- Твоё слово для меня закон,- поспешно отвечал Хоттабыч, очень довольный, что так дёшево отделался.- Мне будет вполне достаточно, если ты мне изредка будешь рассказывать о состязаниях своими словами.

И они продолжали свой путь прежними друзьями.

Недалеко от Волькиного дома они услышали шум, крики и чей-то плач.

- Начинается,- озабоченно сказал Волька.- Опять Вакса Кочерыжкин со своей шайкой никому проходу не даёт. Его имя Васька, но его все ваксой зовут - такой он грязный. Давай лучше перейдём на другой тротуар, а то он и к нам придираться будет.

- Нет, почему же, о Волька? Не лучше ли будет, если мы пойдём здесь? - возразил ему Хоттабыч решительным тоном.