Александр Шалимов - Когда молчат экраны

Леона работала у Кранца. Однако каждую неделю она прилетала или на радиообсерваторию, приютившуюся у подножия Чимтарги, или в пустыню на ракетодром. Иногда она проводила с Юрием два-три дня, потом снова возвращалась к своим электронным машинам в алма-атинском институте, который возглавлял академик Кранц. Об участии в экспедиции на фотонной ракете Леона и Юрий больше не говорили…

В начале весны монтаж силовых агрегатов ракеты был закончен. Оставалась отделка кабин космонавтов, погрузка приборов и снаряжения.

Теперь Юрий и Таджибаев могли возвратиться на радиообсерваторию. Предстояло провести зондирование трасс отправленных фотонных ракет. Разрешение Высшего Совета было получено давно, но Таджибаев откладывал зондирование, все еще рассчитывая на возвращение одной из ракет.

— Если хоть одна из них находится вблизи орбиты Плутона, то есть уже произвела основное торможение, мы ее обязательно обнаружим, дорогое, — говорил Таджибаев Юрию, когда они шагали по бетонной дорожке к стратоплану. — А если в пределах Солнечной системы наших ракет еще нет, они все равно уж» не достигнут Земли перед стартом четвертой фотонной.

— Вы допускаете, что какая-то ракета возвращается и даже вошла в пределы Солнечной системы? — удивленно спросил Юрии. — Почему же тогда молчат экраны?

— Экраны, экраны, — пробормотал Таджибаев. — Если бы мы знали, какую роль во всем этом играет парадокс времени. Я пробовал разные варианты расчетов… По одному из них получается, что при значительном несоответствии времени ракета достигнет Солнечной системы раньше, чем излучаемые ею сигналы. Это похоже на абсурд, дорогой, но если рассматривать время как энергию… Такие идеи развивает теперь Кранц… Впрочем, не будем гадать и подождем результатов зондирования.

— Решено, что оно состоится послезавтра?

— Да. Все крупнейшие радиостанции Земли уже получили необходимые указания. Общий поток радиоизлучения будет сконцентрирован Центральной станцией Луны и оттуда направлен в космос. В течение суток земные радиостанции четырежды прервут свои передачи на 30 минут, чтобы включиться в зондирование. Сигнал включения будет передаваться из нашей обсерватории. А затем будем ждать отраженных волн. Они могут поступить в течение недели. И если нужные нам отражения не поступят…

Таджибаев сделал паузу.

— Придется лететь так, — закончил Юрий.

— Ты прав, мой мальчик. Придется лететь… не зная, что сталось с нашими тремя ракетами…

Они уже подошли к стратоплану, когда из серебристого ангара выбежал инженер-радист и, размахивая руками, побежал по направлению к ним.

— Что-то случилось, — заметил Юрий.

— Задержите отлет, — крикнул на бегу инженер. — Вас, профессор, вызывают к видеофону. С вами хочет говорить президент Всемирной академии наук.

Таджибаев направился к ангару. Юрий присел на нагретый солнцем бетон взлетной дорожки и стал ждать.

Профессор возвратился через несколько минут. Его движения были спокойны, даже чуть медлительны, но именно по этой медлительности Юрий понял, что Таджибаев взволнован и расстроен.

— Мне придется сейчас же лететь в Москву и затем, вероятно, в Рузвельт, сказал он Юрию. — Если не вернусь до вечера завтрашнего дня, радиозондирование предстоит провести тебе. Отменить его уже нельзя. Подробная инструкция, сигналы и все остальное у меня на столе в обсерватории. Здесь есть реактивный самолет, бери и лети в Захматабад. Оттуда доберешься до обсерватории машиной.

— Что-нибудь случилось? — спросил Юрий.

— Ничего особенного, но президент сообщил, что Совет академии возражает против моего участия в экспедиции. Полетит молодежь. Завтра в Рузвельте тайным голосованием будут избраны участники экспедиции из числа успешно прошедших все конкурсы. Я должен присутствовать на выборах.

— Понимаю, — сказал Юрий и тихо добавил: — Я сделаю все, что необходимо.

— Не сомневаюсь, но будь внимателен. Радиозондирование таких масштабов — чрезвычайно ответственная и очень дорогая операция. Да ты знаешь… И ещё одно, Юр… Ты не изменил… своего решения?

— Нет.

— Если я должен буду остаться, твои шансы возрастают. Ты — мой ближайший помощник. Я буду настаивать на твоем участии в экспедиции. Думаю, что Совет примет во внимание мою просьбу.

— Благодарю, ата.

— Благодарность совершенно излишня. Я поступаю так не ради тебя, а для успеха дела… И, откровенно говоря, как человек я предпочел, чтобы ты остался… Со мной и с Лю… Ты еще не говорил ей?