«Серый век», — смутно припомнил Ари. Ну, да: те сто пятьдесят лет, что он и большинство населения Земли провели в криокамерах. Эпидемия Атараксии, Гибернация, Великая Сонь, которая пришла после победы над смертью. Понятно, почему Белаур так старался заразить племянника энтузиазмом. В конце двадцать первого века человечество впало в спячку как раз из-за отсутствия общей цели. И вот она наконец появилась.
Но почему общение с Глизе было таким мучительно медленным? Ари посмотрел на свои руки, потом на ноги в фуллереновых сандалиях и сосчитал пальцы. Именно столько он успел прожить в конце двадцать первого века до заморозки. Но требовалось примерно вдвое больше, чтобы отправить бит иномирянам и получить какую-то реакцию. 36 лет, чтобы махнуть веером и узнать, махнули ли тебе в ответ. «Дядя помешался, если считает это Контактом…»
— Я всё слышал, — буркнул Белаур. — Если не хочешь думать вслух, попробуй выключить режим телепатии.
— Дядя, прости, но это же бред! — воскликнул Ари. — Какой Контакт, если…
Раздался крик: «Синий!» — и дамба потонула в голосах и мельтешении вееров. Парус, искрящийся голубоватыми огнями, показался на горизонте. По волнам запрыгала лазерная проекция, с дирижаблей грохнули фанфары. На несколько секунд Ари ослеп и оглох, не помогли даже фильтры. Придя в себя, он увидел, что залив захватили сотни кораблей. Начался морской парад.
Ари тряхнул головой и усмехнулся.
— Боюсь представить, как бы они праздновали, если бы получили два бита, а не один. Нет, дядя, серьёзно: какой к чёрту «Контакт»? Нужно 5 бит, чтобы закодировать символ из 32-буквенного алфавита. 30 бит для слова из шести букв: «Привет». Плюс 16-летняя задержка. И ещё 46 лет, чтобы дождаться ответа. Итого 92 года! Почти целый век на обмен приветствиями! И это при наличии общего языка, которого у нас нет. Пройдут столетия, прежде чем мы договоримся о форме коммуникации. Тысячелетия, прежде чем сможем хотя бы сказать: «Мы пришли с миром!»
Белаур молчал: возразить было нечего. Общение с Глизе уже длилось 56 лет, было отправлено и получено 40 бит. И всё, чего добились астрономы, — установили общую математическую почву. Более-менее.
— И потом, до заморозки я учился на экосоциолога. Что я могу дать проекту? Узнать хоть что-то об обществе глизеанцев, сравнить с нашим мы сможем через многие столетия…
— Вот ты и поможешь людям построить новое общество, которое сумеет дождаться. — Белаур вздохнул. — Эх, как бы я хотел, чтобы твои родители… — он осекся. — Чтобы кто-то другой объяснил тебе. Пойми, это наша общая цель. Единственная, достойная так называться после победы над смертью.
— А если нет? Если я не смогу поверить, что это и моя цель тоже?
Белаур обречённо кивнул.
— Ты знаешь, что тогда. Атараксия. Ты потеряешь интерес к жизни, и Криофонду придётся усыпить тебя обратно.
— Может быть, это и хорошо? Заснуть до лучших времён?
— А ты уверен, что они когда-нибудь наступят? Если мы не сможем убедить достаточное количество людей в важности новой миссии, не сможем заразить тягой к глизеанцам, то наступит новый Серый век. И он может длиться тысячелетиями.
Астроном допил кислородный коктейль, встал и похлопал себя по животу.
— Мне нужно отлучиться. Есть вещи, с которыми нейрофильтры пока ещё не справляются.
Глядя на сложенный веер, Ари нахмурился. Дядины речи не вызывали у него ничего, кроме раздражения. Чувство цели нельзя навязать вот так, извне. Он не может поверить в важность Контакта вот так, по щучьему велению. Не говоря уже о том, чтобы праздновать, как эти сумасшедшие на трибунах.
Криокамера звала его обратно.
«Нет, дядя, я не смогу, — подумал молодой человек. — Это не моё. И если ты слышишь это, то пусть так и будет…»
— Не поделишься веером?
К нему обращалась девушка с соседнего кресла. В суматохе он не заметил, как она села рядом. Ари уставился на серые глаза, подведённые мерцающей тушью, и развевающиеся русые волосы. На точёных скулах играли блики от прожекторов.
— Ты вроде им не пользуешься. Я опоздала, на входе больше не раздают.
— Да, конечно, — спохватился Ари и протянул веер.
— Спасибо. Я тоже недавно из Криофонда, так что не волнуйся. Скоро дезориентация пройдёт.
Ари просканировал татуировку на запястье девушки и узнал, что она была разморожена год назад.
— Как тебя зовут?
— Клио. — Она улыбнулась. — А это Полбин, мы в одной лаборатории.
Из-за плеча девушки высунулась одутловатая голова коллеги. Его имя потонуло в шуме, и Ари запомнил только фамилию. Молодые люди пожали руки по старой догибернационной традиции.
Читать дальше