Джим Чайковски - Айсберг

Только командир отряда безучастно смотрел на охваченную огнем ледяную пустыню. Его суровое лицо не выражало ни гнева, ни удивления.

Он перевел холодный взгляд на Дженни, и она с ужасом поняла, что трагедия была не случайной.

Она вспомнила, как Крейг только что ругал сержанта по радио. Его гневный голос звучал неубедительно. Все это было подстроено и заранее спланировано. Руководители американской операции преследовали те же цели, что и русские, – завладеть трофеем и уничтожить всех свидетелей.

«Полная зачистка. Никаких следов».

Дженни встретилась взглядом с командиром отряда спецназа. Тот пристально всматривался в ее глаза, как будто пытался прочитать ее мысли. Дженни стало ясно, что жить ей оставалось недолго – только до тех пор, пока он нуждается в ее знании инуитского языка.

Выражение ужаса и смятения на ее лице не изменилось.

«Пусть думает, что я ничего не поняла», – решила она.

Крейг нашептывал ей по радио слова утешения, но Дженни не обращала на него внимания. Она опустила глаза на страницы дневника. По щекам текли слезы скорби и гнева. «Папа…»

Рука невольно потянулась к кобуре. Она была по-прежнему пуста.

Еще одно невыполненное обещание.

9 апреля, 19 часов 55 минут

Ледовая станция «Грендель»

Мэтт сидел на железном топчане в тюремной камере. К его удивлению, адмирал решил оставить мальчика с ним. Маки лежал сейчас рядом, свернувшись клубочком в ворохе одеял. Возможно, Петков предпочел, чтобы ребенок и переводчик находились рядом, и Мэтта это устраивало. Он наблюдал за спящим мальчиком, который сложил ладони у самых губ, как будто в безмолвной молитве.

Эскимосское происхождение Маки выдавали черные как смоль волосы, смуглая кожа и раскосые карие глаза.

«Он так похож на Тайлера. Те же волосы, те же глаза…» В сердце у Мэтта защемило от ощущения безвозвратной потери.

– В это трудно поверить… – прервал его мысли доктор Огден, прислонившийся к решетке соседней камеры.

Мэтт успел вкратце описать ему содержимое дневника Владимира Петкова и теперь кивнул, не сводя глаз со спящего мальчика.

– Я бы многое отдал, чтобы осмотреть ребенка… Хотя бы взять анализ крови, – пробормотал профессор.

Мэтт вздохнул и закрыл глаза.

«Ох уж эти ученые. Похоже, все, что их волнует, – это результаты исследований».

– Гормон, выделяемый гренделями, – увлеченно продолжал доктор Огден. – Ну конечно, теперь все понятно. Локальное замораживание тканей требует немедленного выделения потока гормонов из кожных желез, которые оптимально приспособлены для этой функции. Кожа покрывается льдом, поток гормонов активирует цепную генную реакцию в клетках, они, в свою очередь, наполняются глюкозой, которая предотвращает их гибель от холода, и тело впадает во временную «ледяную спячку». Структура гормонов гренделей примерно совпадает со структурой гормонов других млекопитающих, поэтому такой механизм замораживания может быть успешно применен к людям. Так же, например, как инсулин, получаемый из коров и свиней, используется сейчас для лечения диабета. Да, можно сказать, что исследования русского ученого намного опередили достижения современной науки. Это гениальное открытие!

Мэтт не выдержал и резко повернулся к профессору:

– Гениальное? Вы что, совсем свихнулись? А может, чудовищное? Вы представляете себе, каким пыткам подверглись эти несчастные люди? Сколько их погибло в результате экспериментов? Да пошли вы все к черту со своими открытиями! – Мэтт показал на пошевелившегося во сне ребенка. – Он что, похож на лабораторную крысу?

Огден с испугом отшатнулся от решетки.

– Я… Я не имел в виду…

Мэтт посмотрел на темные круги под глазами профессора, на его дрожащие руки. Он понимал, что ученый устал и напуган не меньше, чем все остальные. Кричать на него и обвинять в бесчеловечности было по меньшей мере несправедливо. Понизив голос, Мэтт завершил свою тираду:

– Кто-то должен ответить за это. Всему есть предел. Мораль не должна становиться жертвой научного прогресса. Мы все пострадаем, если такое случится.

– Кстати, о страданиях, – встряла в разговор Уошберн. – Где там эти спецназовцы? Они смогут нас освободить?

Мэтт заметил, что студенты-биологи сразу встрепенулись. Отряд «Дельта форс» был их единственной надеждой на спасение. Перед глазами встало суровое, полное решимости лицо русского адмирала. Петков не собирался сдаваться, несмотря на явное превосходство американцев. А еще Мэтт увидел во взгляде русского холодную отрешенность, которая пугала его больше, чем дула автоматов или зубастые пасти гренделей.