Терри Биссон - Рассказы

— Понимаю, — сказал я.

— Какого черта он здесь делает? — К нам подошел Айк Уорд, шеф полиции города, работающий под девизом: «Стреляй первым и вопросов не задавай», и ощерился на меня. — Я не хочу, чтобы под ногами болтался охотник за привидениями. Это место преступления.

— Мистер Вийон — наш новый начальник службы безопасности, — сказала Пранг. — Он будет представителем музея при расследовании.

— Уберите его прочь с моей дороги! — сказал Уорд, поворачиваясь широкой спиной.

— Вы не сказали мне, что знакомы с шефом Уордом, — сказала Пранг, когда он немного отошел.

— А вы не спрашивали. И тоже не сказали мне, что я начальник.

— Это временное назначение, — сказала она. — Но оно придаст вам определенную солидность при общении с полицией.

Я воспользовался этой солидностью, следуя на подчеркнуто уважительной и неантагонистической дистанции позади Уордовского отряда по расследованию смертных случаем, пока они в своей манере изучали и фиксировали сцену преступления.

Разбитые окна выходили на восток. Сквозь то, что от них осталось, я видел брызги стекла на автостоянке, что говорило мне, что окна были разбиты изнутри. Очевидно, кто-то получил доступ внутрь, а потом выбил окна, чтобы можно было выволочь Enorme в поджидавшую машину. Наверное, в грузовик.

Я вышел наружу. На асфальте были пятна крови, постепенно уменьшающиеся по направлению к улице.

Но это не были следы шин, которые я высматривал. Это были следы ног. Отпечатки, от которых застыла моя кровь, или, вернее, застыла бы, если б я действительно верил в сверхъестественное, на что намекала моя специализация.

Громадные трехпальцевые следы.

Вернувшись, я увидел, как Уордовы патологоанатомы собирают моего предшественника в два мешка, один большой, другой поменьше; потом я заметил Пранг, занятую открыванием второй пачки «Кэмел».

— Надо поговорить, — сказал я.

— Наверху.

Ее кабинет выходил на стоянку. Я подвел ее к окну и показал следы.

— Так это правда! — прошептала она. — Он живой!

Я никогда не понимал, почему люди хотят верить в сверхъестественное. Словно их как-то успокаивает, когда они обнаруживают существование иррационального.

— Давайте не будем перескакивать к заключениям, мисс Пранг, — сказал я. — Расскажите мне, что в точности говорит ацтекская легенда об Enorme.

— Ольмекская, — поправила она. — Обычный материал. Полная луна, обезглавленные жертвы, человеческие жертвоприношения, и т. д. Мы нашли в гробнице кучу костей, в основном, молодых девушек. В соответствии с легендой, Enorme полагается кормить раз в месяц. И, конечно, девственницей. — Она улыбнулась и закурила еще одну «Кэмел». — Поэтому я чувствую себя в безопасности. Я думала, это все сказки, чтобы пугать простаков. До сих пор.

— А теперь?

— Вы мне скажите, вы же частный детектив. Разве не предполагается, что у вас должно быть подозрение или озарение?

— Пока что я не озарен, — сказал я. — Хотя уверен, что это какая-то мистификация. Замысловатая и, для надежности, смертоносная.

— Что бы там ни было, — сказала Пранг, — я хочу вернуть Enorme. Мистификация это или нет, но он находка века и принадлежит моему музею. Вот зачем вы здесь. Если мы не найдем его прежде полиции, я никогда его не верну.

— Они смотрят на него, как на украденную собственность, — сказал я. — И мы можем рассчитывать, что Уорд удержит прессу вдали от следов, по крайней мере до тех пор, пока сам не придет к объяснению. Он не любит выглядеть глупым.

— Я тоже не люблю, — заметила Пранг. — Так с чего же мы начнем? Что надо делать?

— Мы начнем, — сказал я, направляясь к двери, — с вычисления, где же надо спрятать статую, если хотели, чтобы люди подумали, что легендарный монстр пробудился к жизни. Потом мы пойдем и заберем его.

— Постойте! — воскликнула Пранг. — Я иду с вами.

Нью-Орлеанские кладбища называются «городами мертвых», потому что все состоят из гробниц, расположенных длинными рядами, словно маленькие каменные дома. Никого не хоронят в земле, потому что уровень воды слишком высок.

Ближайшим было «La Gare de Morts», всего в четверти мили от музея.

— Сволочи, — сказал я, увидев, что древние заржавленные ворота проломаны.

— Почему вы так уверены, что это мистификация? — спросила Пранг, когда мы проскользнули меж скрученных прутьев.

— Девяносто семь процентов всего сверхъестественного — это грубые подделки, — ответил я.

— А оставшиеся три процента?