Иар Эльтеррус - Дар

Во-вторых, к ним домой пришел Томанов и устроил грандиозный скандал. Суть скандала сводилась к тому, что из-за их отъезда работа встает на три месяца, а официалка требует от него и его группы результаты, причем немедленно. Результатом скандала стало то, что Фэб вызвал Илью, тот перебросил его вызов на Андрея, и уже Андрей, которому статус позволял это сделать, связался с каким-то высоким чином из официальной. Пока шли переговоры, все сидели молчком и ждали — красный, как рак, от едва сдерживаемого гнева Томанов, невозмутимая Берта, абсолютно спокойный Кир, вежливо улыбающийся Фэб, непонятно почему веселящийся Скрипач, и Ит, которому тоже в результате стало весело. Веселье свое он решил всё-таки не показывать, и, как впоследствии выяснилось, оказался прав. Томанов позже сказал, что он, Ит, кажется «единственный нормальный среди этих чокнутых». «Единственный нормальный» пожал плечами, а про себя подумал, что ему чертовски трудно было сохранять серьезность, потому что уж больно забавно выглядел Федор Васильевич, с которого в секунду слетел весь лоск, заработанный за последние десятилетия, и который остался, оказывается, ровно таким же, как много лет назад, не смотря на все геронто и поездки во внешку.

В-третьих, результатами сборов стало открытие, что ехать-то им двоим не в чем. Одежда, которая имелась, категорически не соответствовала ни этому роскошному купе, ни их, пусть и временному, статусу. Собственно, одежды, считай, и не было. Майки, купленные Бертой во время пробежки от квартиры до института на барахолке, годились разве что для пребывания в квартире или для общения с теми, кому было глубоко наплевать, во что одет собеседник. Еще у них имелось по рубашке, но погода сейчас стояла не «рубашечная», по словам Скрипача. Жара. В рубашке сваришься заживо. Штаны тоже подкачали — Скрипач ходил в старых рабочих, а Ит — в сильно поношенных парусиновых, купленных всё той же Бертой на той же барахолке. Еще у него были джинсы, вполне приличные, правда, слегка порванные на коленке. Кошмар, в общем. С обувью дело обстояло еще хуже. Если Фэбу и Киру сумел добыть приличные рабочие туфли Илья (просто привез из госпиталя), то Ит и Скрипач ходили в тряпочных тапках, которые Скрипач, что греха таить, спер в каком-то магазине. Дешевы они были настолько, что Скрипач даже угрызений совести по этому поводу не испытывал. Берта купила себе туфли сама, и туфли в результате пробили в их скромном бюджете изрядную брешь.

— Н-да, — констатировал Скрипач, оглядывая разложенные на подоконнике кухни (единственном уцелевшем) жалкие вещи. — Ит, тебе не кажется, что мы, когда на «скорой» работали, бомжей в приемник в лучших шмотках привозили?

— Кажется, — мрачно подтвердил Ит. — Позорище.

— Тихий ужас, — подтвердил Фэб. — Это просто неприлично.

— Их ссадят с машины, — констатировал Кир. — И отправят в приемник, разбираться. Я бы отправил.

— Кирушка вспомнил, что когда-то был ментом, — хмыкнул Скрипач. — Атмосфера, что ли, влияет?

— Влияет, — согласился Кир. — Про бомжей в приемник — это ты правильно сказал, солнце. Бомжи действительно выглядели… ммм… несколько презентабельнее.

— Надо что-то делать, — подвела итог Берта. — Так ехать нельзя. Волк невесть что подумает.

— Волк-то ладно, — Ит нахмурился. — А вот больные… не дай Бог, с кем встретимся вне госпиталя… там же все легкие, шляются, небось, где хотят…

— И это тоже верно, — покивал Фэб. — Видимо, придется занимать.

— У кого? — с тоской спросил Скрипач.

— Понятия не имею.

Занять не получилось, но одежду достать всё-таки удалось. Причем там, где вовсе не ожидали. Поношенные, но вполне приличные вещи отдала… консьержка, та самая, с которой собирался ругаться Скрипач прошлой осенью. Отношение к семье она изменила, когда поняла, что семья всё-таки полная (первое время она подозревала Роберту в «неприличном» поведении, как позже призналась), и — это оказалось решающим фактором — когда выяснилось, что они врачи. Сначала добрый и всепрощающий Фэб пару раз снял ей гипертонические кризы, потом добрый Кир помог донести до рейсового катера неподъемные сумки с картошкой… и отношения потихоньку-полегоньку стали налаживаться, а потом и вовсе превратились в дружеские. Так вот, эта самая консьержка после разговора с Бертой в день отъезда привезла целую сумку вещей своего сына. По ее словам, сын сильно располнел, и вещи эти, которые он носил в пору студенчества, были ему безнадежно малы. Иту и Скрипачу они оказались велики, но подогнать труда не составило, Берта управилась за час.