Иар Эльтеррус: Темный Дар

– Что задумался, друже? – тяжелая четырехпалая рука Тхоа опустилась на плечо, и Алекс вынужденно улыбнулся дрену, [1]пытаясь отвлечься от невеселых мыслей. – Скоро наши высоколобые друзья начинают, интересно ведь, получится или нет.

– Ты помнишь хоть один случай, когда у Горберга не получилось? – приподнял левую бровь капитан.

– Нет.

Суматоха и разброд на корабле до зубной боли надоели Алексу, но поделать он ничего не мог: «Темный Дар» отдали на откуп ученым, а эти граждане не умели обходиться без бардака и безалаберности. Да еще и каких… Он содрогнулся при воспоминании о носящихся по коридорам и сталкивающихся между собой высоколобых умниках. Выходить и окунаться в такую атмосферу человеку, привыкшему к тишине и порядку, никак не хотелось.

Еще одного не понимал капитан – какому отличающемуся умом и сообразительностью индивидууму взбрело в голову так назвать корабль-разведчик? Почему «Темный Дар»? Но это так и осталось неизвестным, как-то само по себе, что ли, вышло. А ведь кораблик что надо – Алекс несколько дней присвистывал от восторга, обследуя его. Он и подумать не мог, что станет капитаном на этом чуде, однако профессор Горберг настоял именно на его кандидатуре. Никто не понимал мотивов чудаковатого ученого, ведь встать у главного пульта «Темного Дара» мечтало множество куда более опытных пространственников. О чем речь, это был всего лишь второй корабль Алекса, да и на первом-то он пробыл капитаном только два месяца, став первым после бога из-за болезни шкипера древней «Амальгамы», где служил старпомом, даже не надеясь на повышение – слишком много в свое время накуролесил. Возмущение назначением безвестного юнца на место, которого жаждали лучшие из лучших в космофлоте, было огромным. Но Горберг добился своего и, как обычно, никому ничего не объяснил. В том числе, и своему протеже.

Поучаствовать в эксперименте, доказывающем истинность эффекта Норена-Горберга, хотелось многим, только мало кому это удалось. Затраты на него были астрономическими – все Сообщество собирало энергию несколько лет. И дело того стоило – в случае удачи расстояние окончательно перестанет иметь значение для кораблей. Да что там кораблей, – внепространственная транспортная сеть между планетами будет не за горами. Однако без серьезной проверки в Научном Совете Сообщества не рискнули делать пробой пространства-времени вблизи населенных миров. Авторам проекта это оказалось даже на руку – в межгалактическом пространстве можно позволить себе куда больше, да и выбросов энергии опасаться не придется.

«Темный Дар» проектировался специально под эксперимент Горберга, генераторы защитных полей корабля превышали по мощности обычный уровень едва ли не вдесятеро. Все новейшие технологии Земли, Драана и Тло-Рорха были вложены в этот корабль. Еще одно поразило капитана при знакомстве с «Темным Даром» – корабль оказался вооружен! Впервые за несколько сотен лет! И опять же никто не соизволил объяснить необходимость чудовищного извращения. Кому это понадобилось? Ведь никто из населяющих миры Сообщества существ и помыслить не мог, чтобы нанести вред другим разумным!

После Тройственной войны психология трех рас изменилась кардинально, и уже через два поколения агрессия стала чем-то совершенно невозможным. Столь удивительное изменение общественного бессознательного казалось странным, но оно случилось, и много социологов билось над этой загадкой, однако достоверных сведений о происходившем в двадцать втором веке не сохранилось, не было понятно, что послужило толчком для преобразования. Ни один разумный не мог сделать другому ничего плохого, первая же попытка приводила к такому отвращению к самому себе, что после одного раза никто и не пытался. Знакомым с древней литературой Земли невольно приходила на память книга «Возвращение со звезд», принадлежащая перу Станислава Лема, польского писателя, жившего во второй половине двадцатого столетия. Но никто ведь не проводил никакой бетризации, [2]хоть результаты и очень ее напоминали. Впрочем, не совсем – люди не потеряли способности рисковать собой и любить других, не потеряли способности отдать за этих других свою единственную и неповторимую жизнь. Они всего лишь не хотели больше причинять друг другу боль.

Только примерно один из ста тысяч остался прежним, атавистическая агрессия проявлялась в этих людях, причем, именно в людях, ни дрены, ни рорхи [3]этим не страдали.