Иар Эльтеррус - Дар

— Каким образом? — спросил тогда Фэб.

— Скажем правду, — пожала плечами женщина-психолог. Фэб уже знал, что она, равно как и десяток её коллег, работают поочередно в шести госпиталях, к которым приписаны. И едва справляются. Говорят, очень богатая сейчас стала практика.

— Какую именно правду?

— О нехватке персонала, и о том, что мы физически не можем выделить для него еще врачей. Что каждый рауф, когни, и человек на счету. Это действительно правда, к сожалению. Многое бы я отдала, чтобы это было ложью.

Фэб знал — женщина действительно не врет. Врачей не хватало катастрофически. К сожалению, объяснялось это более чем просто: на десять тысяч военных официальная пропускала один госпиталь. Да еще и пакт не предусматривал уровень этих госпиталей выше шестого…

— Ну, хорошо, — согласился Фэб. — Допустим. А что на счет линии поведения?

— Любые разговоры о взаимоотношениях пресекать пока что в зародыше. Четко дать понять: все обсуждения станут возможными только после выздоровления. Поправишься — поговорим. И никак иначе.

— То есть мы ждём, — уточнил Фэб.

— Пока что да, — кивнула женщина. — Ждём и смотрим. К сожалению, ничего другого пока предпринять нельзя.

— Почему?

— Фэб, странно слышать от вас такой вопрос, — женщина, кажется, удивилась. — Потому что сейчас приоритетной задачей является физическое состояние. Которое, как вы сами понимаете…

— Да, я всё понимаю. Просто… невыносимо, — Фэб отвел взгляд. — Каждый день вот так… Марта, поймите, это уже больше, чем просто тяжело. Я не знаю, сколько я сам выдержу… я боюсь сорваться.

— Вам нужно взять себя в руки и выдержать. Столько, сколько нужно будет. Если сорветесь вы, дело кончится еще хуже. Фэб, я понимаю: вам действительно трудно, особенно после тюрьмы, и после всех событий, но выхода у вас нет. И ни у кого нет. У него в том числе.

— Может быть, мне стоит попробовать… — Фэб осекся.

— Попробовать — что? — не поняла психолог.

— Я никогда не курил. Может быть…

— Дурная идея, — женщина поморщилась. — Лучше спите побольше. Ей богу, от этого все только выиграют. И он, и вы. Ко второму скъ`хара это тоже относится.

Первые слова о белой стене произнес никто иной, как сам Ит, хотя Скрипач после признался, что подобное приходило и ему в голову тоже, вот только формулировал он иначе.

Белая стена.

Та, которая сейчас стояла между всем и всем. Между Ри, и его практически полностью уничтоженным мозгом. Между Итом, и его изуродованным телом. Между Бертой и её семьей, пока что вынужденно запертой в стерильной зоне госпиталя «Поля». Между ними всеми была сейчас белая стена, даже между Итом и Скрипачом, а ведь оба до этой поры считали, что подобное невозможно.

Конечно, на мысль о стене Ита натолкнула казалось бы совершенно простая вещь: изуродованную половину тела от него же самого закрывали перевязочными накладками, и он, скашивая глаза влево, максимум, что мог видеть — нечто белое, в полутьме практически неразличимое. Яркий свет на время его пробуждения отключали (на этом настояла всё та же Марта, психолог), оставляли несколько совсем небольших точечных источников, не позволявших толком рассмотреть, что там, слева, на самом деле.

Позже выяснилось, что можно было бы и не стараться — как оказалось, Ит более чем хорошо помнил, что с ним произошло, мало того, он даже не терял сознания до того момента, пока не попал на операционный стол.

— Больно было? — сочувственно спросил Скрипач после того, как Ит подробно перечислил все свои травмы, и ни разу не ошибся.

— А как ты думаешь? — с горечью спросил в ответ Ит. — Очень. Но ничего, это-то как раз не страшно.

— А что было страшно? — невзначай поинтересовалась Марта.

Второй разговор с психологом происходил, разумеется, утром — по вечерам, во время десятиминутных пробуждений Иту было не до разговоров. А вот проспав ночь, он почти полчаса чувствовал себя вполне сносно.

— Два с половиной месяца, которые были потом, — Ит отвел взгляд. — И то, что происходит сейчас… тоже.

Психолог покивала.

— Ит, к сожалению, какое-то время придется потерпеть, — предупредила она.

— О каком времени идет речь? — спросил Ит.

— Обсуждается тактика того, что с вами возможно сделать имеющимися средствами, и…

— Рыжий, помнишь? Баспейрил, тот нэгаши… ну, на «Альтее»? Сначала в «Вереске», потом там… Я теперь тоже… почти как он, — Ит натянуто усмехнулся. — Только его поперек, а меня… вдоль… А мы еще его тогда успокаивали…