Валерий Строкин - Небесное Притяжение

— У меня никогда не было свободного времени. Все детство и юность занимался тем, что искал свой гений. Ходил на уроки музыки, потом бежал в кружок робототехники, который вела приемная мама, после — курсы высшей математики. Выяснилось, что нового Моцарта из меня не получится, — Димка улыбнулся.

Из всех, кого я знаю, так улыбаться может только Хвалей. У него получается какая-то извинительная, грустная и трогательная улыбка, над которой широко раскрытые за стеклами очков голубые глаза.

— Меня отправили в художественную школу «Левитана». Математику сменила физика. Физику — литература. Кружок сменили шахматы и акробатика. И так без конца. Я нигде не проявлял чудеса одаренности, был обычным, крепким середнячком. Правда, в школе учился на отлично. Приемные родители болезненно реагировали на мою невыраженную гениальность, и не один раз пожалели, что взяли из приюта тупицу, а не Капицу. Продолжали экспериментировать. — Хвалей тихо рассмеялся. — Я с радостью пошел в армию, здесь столько времени. Только сейчас по-настоящему отдыхаю.

— он закрыл глаза и пробормотал:

— Я почти перестал ненавидеть приемных…

— Молодым везде у нас дорога, старикам везде у нас кювет, — не к месту отозвался Кирилл, розовый язык пробежал по краю конверта. Он положил конверт на тумбочку и звонко прихлопнул.

— Дело сделано, сказал палач, отрубив невинной жертве голову.

— Что-то быстро, — заметил я.

— Уметь надо — краткость сестра таланта…Максим, пошли, покурим?

— Не употребляю.

— За компанию.

— Не пойду. Не хочу, — я зевнул, — лучше вздремну.

— Вот они — кореша, в действии, — кровать Кирилла заскрипела, он поднялся и шаркая тапочками направился в туалет.

Обычно, я выходил с ним на перекуры-разговоры, но сегодня не было желания. Не хотелось встречаться с Аникиным. В это время, он обычно гонял чаи с Маркулисом, у себя в каптерке. Сон не шел, я думал о предстоящем особенном разговоре с сержантом. Бить собирается? Я улыбнулся, вспомнив какая была злая и растерянная рожа у старшины. Бойца надо называть по фамилии, товарищ старшина. Мысли с Аникина перескочили на странности нашей части. Она поглощала людей и объекты, как Бермудский треугольник. Никто не знал, где она находится, или не хотел говорить. Военная, значит государственная тайна. Скрытая территория, черные мундиры. Непонятно, для чего нас готовят. Курс молодого бойца закончился. Нас научили: пеленать ноги в портянки, с закрытыми глазами собирать и разбирать автомат, маршировать и строиться по ранжиру. Специальные Военные Войска. И что? Будем охотиться на наркотрафикантов? Скоро приедет инструктор по боевым искусствам! Разгонять демонстрации? Губа предположил более дикую версию — обслуживание неопознанных летных объектов — НЛО. Кирилл тут-же продолжил мысль — партизанская война супротив инопланетян, которые лет пятьдесят, как оккупировали Землю, и искусно скрываются под псевдоличинами людей. ОНИ уже здесь.

— Выкрикнул проигрыватель. В нем что-то щелкнуло, скрипнула, царапая пластинку, игла и воцарилась долгожданная тишина, заполненная естественным фоном — храпом бойцов.

После ужина прояснился вопрос с «особым разговором». Нас выстроили перед столовой, готовясь отправить на просмотр кинофильма.

— Настроение вижу хорошее. Боевой дух никогда не должен отставать от настроения. Бойцы, нужны добровольцы на ЧК. Кто хочет попасть на ЧК?

Рота настороженно молчала.

— На Лубянку никто не хочет, — пробормотал Кирилл.

Маркулис остановился напротив меня.

— Клон, шаг вперед.

— Я не доброволец, товарищ старший сержант.

— Повторить приказ, боец?

Пришлось сделать шаг. Рядом встал Хвалей.

— Я доброволец, товарищ старший сержант.

— Так, — Маркулис хмыкнул, — еще добровольцы имеются?

— Так и чувствовал, — плаксиво протянул Сергей и встал рядом с Димкой.

— Я! — Кирилл звонко шлепнул подошвой по бетону.

— Достаточно! — рявкнул Маркулис. Только никто больше не собирался выходить из строя.

— А что такое ЧК? — полюбопытствовал Дылдин.

— Выйти из строя.

Дылдин вышел и без команды упал на бетон, приготовившись к отжиманиям.