Анна Алмазная - Золотой миллиард [СИ]

Впервые я начала беспокоиться, когда в нашей маленькой квартирке, ютившейся в большом, похожем на улей, здании 125 жилого сектора 43, один из углов был отведен ширмой под „минилабораторию“. Заходить мне туда категорически запрещалось, но разве я могла выдержать?

Ничего интересного я там, сказать по правде, не обнаружила, только несколько вазончиков с бурыми, неказистыми на вид растениями, которые я сразу же окрестила „лопухами“. Ну хочет себе муж лопухи выращивать, так бога ради. Чем бы дитя не тешилось, абы не вешалось. Знала бы я тогда…

Лопухи себе росли, я привыкала к планете, муж привыкал к работе и казался собой очень довольным. И все было бы хорошо… до того проклятого утра, когда он мне заявил:

— Сегодня у меня особый день.

Моя рука застыла над вазой с подаренными друзьями персиками.

— А именно?

— Пойду показывать начальству алькандию.

Видимо, в глазах моих отразилось столь явное непонимание, что даже мой чокнутый муженек осознал — я понятия не имею, что это за „алькандия“ и с чем ее едят.

— Вот! — с довольной рожей он поставил на обеденный стол тот самый вазон с фиолетовым убожеством. — Смотри! Неизвестный до сих пор науке вид.

Муж поднес к вазону веточку какого-то растения с белыми листиками, красиво украшенными ярко-красными прожилками. Бурое растеньице вдруг тряхнуло стеблем, будто узнавая старого знакомого, и начало стремительно светлеть. Листья истощались, становились более хрупкими, почти прозрачными, превращаясь в красивую и живую копию той ветки, что держал в руках мой муж.

— Растение-хамелеон, — с гордостью сказал Сташек. — В отличие от оригинала, неприхотливое и очень живучее.

Начальство растеньицу обрадовалось, но приказало его пока в зоологический сад не высаживать, а подержать некоторое время в „изоляторе“ и понаблюдать.

Той же ночью нас поднял с кровати громкий стук в дверь. Муж быстро оделся и вскоре вернулся в сопровождении негуманоидов в синей форме отдела безопасности.

— У вас имеются другие экземпляры данного растения? — сухо спросил карманный переводчик на поясе похожего на большую ящерицу незнакомца.

— Да… — тихо ответила я за мужа, показывая на ширму.

Видя, с какой тщательностью ребята упаковывают „лопухи“ в капсулы с жидким азотом, я почувствовала неладное. И не зря. Меня вежливо попросили одеться и пройти с мужем на кухню. Сташек невозмутимо уселся в кресло, я встала за его спиной, а ящерицеобразное существо начало допрос:

— Откуда вы взяли ирлению?

— Что? — тихо переспросил муж.

— Откуда у вас это растение? — перевел механический голос грозное шипение ящерицы.

— Один из поставщиков передал.

— Имя?

— Не помню.

— Раса? Внешность?

— Негуманоид… с клешнями такой… они для меня все на одну морду.

Судя по грозному шипению, сказанное инопланетянину в униформе не понравилось. А мой муж? Мой муж выглядел все так же холодно-невозмутимо, как будто всерьез не понимал, с чего бы это его подняли с кровати.

— Вы выносили ирлению за пределы квартиры?

— Я действительно должен вам отчитываться?

— Отвечать!

— Выносил.

— Куда? — мне показалось, что в гортанных звуках, переведенных машиной, послышался страх.

— В заброшенный сектор 305. В сектор 154, там, вроде, атмосфера для него подходящая. В сектор 23, там эта фиалка все никак не могла размножиться, вот и подумалось, что в компании дело быстрее пойдет, может и еще куда… не помню.

— Идиот! — не выдержал негуманоид, хватая Сташка за ворот рубахи. Тонкая ткань треснула, обнажая шею мужа. Увидев вязь татуировки, негуманоид дернул хвостом и что-то ненавидяще зашипел.

— Элита, — милостиво перевел механический голос. — Что ни сделает, сука, а все равно уйдет безнаказанным.

Сташек оказался неправ — растение науке было очень даже известно. И если б только науке… еще, увы, и департаменту безопасности. Сташкин „хамелеон“ действительно оказался страшно живучим, а еще не любил соперников. Это он только поначалу красился под соседей, а потом, потравив все вокруг и как следует разросшись, вновь становился бурым некрасивым уродцем.

Это было началом. Только за несколько часов невинная с виду ирления разрослась бурым ковром… и полезла в другие сектора. Как она умудрялась пересечь силовое поле, никто не знал, но факт оставался фактом: „лопухи“ не брали ни химикаты, ни огонь, да ни черта их не брало — к утру над выжженной землей вновь появлялись милые бурые росточки.