Елена Асеева - Сквозь сон [СИ]

А кругом властвовала чистота и свежесть. Именно такие чувства охватили меня при виде той местности…

Меня, такого крошечного, находящегося в состоянии нейрона моего мозга, осознания себя как личности, души, все поколь несущего человеческое.

Еще не более мгновения и на меня дыхнула такая теплота, перемешивающая в себе сладость распустившихся цветов, свежесть и необычайный пряный аромат, напоминающий горько-миндальный, терпкий вкус. Напоминающий мне Виклину, Лину, Линочку, мою любимую девочку.

Я не сразу понял, куда попал. Хотя мгновенно сообразил, что вблизи меня находится моя любимая девочка, так как узнал ее запах. И тем стал похож на охотничью собаку, наконец, разыскавшую в бесконечном злаковом поле знакомый дух перепела.

Впрочем, в данном случае точнее было применить выражение «не сразу вспомнил место». Так как я уже находился в этом состоянии, в этой местности прежде. И, очевидно, много раз. Ведь вспомнил, узнал, понял, что передо мной как-то совсем враз. Сообразил, что парю я не над местностью, а над человеческим мозгом, моей Лины.

Я, видимо, сообразил не сразу, потому как в этот раз не имелось привычной неясности наблюдения, не было тумана, прежде окутывающего зрение Лины. Однако стоило мне понять, где нахожусь, и подумать о глазах любимой, как я сразу увидел, в наблюдение глаз Лины, небольшую комнату. Стены в помещение были отделаны деревянными панелями, а через находившееся по правую сторону, от просмотра, окно вливался яркий солнечный свет, точнее свет от звезды Усил. Вдоль противоположной наблюдению стене стояли два кресла, схожих с теми которые я видел в доме у Лины. Не имеющих привычных мне мягких спинок с деревянными, узкими дощечками в средней части, деревянными подлокотниками и низкими ножками, завершающимися птичьими лапами удерживающими шары.

На одном из этих кресел сидел Беловук, он был одет в короткие белые шорты и голубую туникообразную с узкими, длинными рукавами и прямым разрезом, заканчивающимся на середине груди, рубашку. На ней также имелись клинообразные вставки расширяющие подол, ромбические ластовицы в области подмышек, и вышивка синими нитями на вороте, подоле и краю рукавов, а тканый шнурок с длинными кистями опоясывал рубашку сверху. Так, что я, наконец, понял, такой фасон рубашки и шнурок указывали на то, что эти двое муж и жена, а может молодожены.

Почему?

Потому как на Лине была одета подобная рубашка, только похоже более длинная и белая, и идентичный шнурок, чьи кисти, как и сама ткань, просматривалась за счет поджатых в коленях ног моей девочки. По-видимому, она сидела на кровати, тахте, вряд ли койке, так как не ощущалось какого-либо прогиба сетчатого его полотна под телом. Оно как ее тело, и всю ее саму я ощущал каждой клеточкой того малого моего нейрона, понимая, что любимая напряжена и взволнованна.

Также как и сидящий Беловук. Это, впрочем, было заметно. По его впившимся в загнутые края подлокотников пальцам, побелевшим на кончиках и тем словно сменивших цвет даже на ногтях. Наверно, ту тревогу увидела и Лина, так как отвела взгляд вправо, туда, где располагалась деревянная дверь, и впритык к углу стоял узкий, хотя и высокий, двухстворчатый шкаф. Сдержав движение взора на его поверхности зрительно устаревшей, а потому покрытой вдавленностями, трещинами и даже тончайшими червоточинами.

Линочка теперь медленно подалась назад и прислонилась к мягкой спинке, словно позади нее была приткнута большущая подушка. Видно, я вклинился в разговор между этими двумя, и собственным появлением его прервал или только сейчас подключился звук, потому послышалось:

— Лина, дорогая, — то, оказывается, заговорил Беловук, и я хоть не видел, но четко уловил, как легонечко шевельнулись его блестящие красные губы. — Я тебя, что-то не понял. Поясни, любимая, ранее тобою сказанное.

— Я сказала Вук, что хочу с тобой расстаться, — тихо отозвалась Виклина и я почувствовал как тяжело она вздохнула. — Наш брак был ошибкой. Мне не нужно было его заключать. Нельзя было обманывать тебя и себя, и надеяться, что мы станем единым целым. Надо было прислушаться к совету бабушки и брата, повременить с браком.

— Лина! — очень пылко дыхнул Беловук, и подался с кресла вперед, точно намереваясь подняться. — Но ведь мы и есть единое целое. И я так тебя люблю! И все, что делал, делаю! Все это ради нашего общего будущего! Ради твоей мечты жить и работать в стольном городе нашей страны Тэртерии. Ты же знаешь, что меня приглашали работать в Центр диагностик заболеваний на континент Перувианская Земля в стольный город штата Майя Чичен-Ица, но я не поехал, дабы исполнить твое желание. Ибо ставлю твои мечты превыше своих.