Елена Асеева - Сквозь сон [СИ]

А во-вторых, я увидел ошалелый взгляд Горясера, по-видимому, не понявшего ничего из моей короткой речи.

— Знаешь, внучка, — голос его мужественный, сильный и как мне казалось напоминающий мой, прозвучал очень низко, вроде он за Виклину испугался не на шутку. — Я с Синей согласен, ты последнее время сама не своя. И эти частые головные боли, на которые ты жалуешься, онемение конечностей, все говорит о каком-то серьезном заболевании. Нравится тебе или нет, но я поддержу Синю и сам попрошу Беловука назначить тебе общую диагностику организма.

«О, блин! и этот туда же!» — горемычно и недовольно протянул я про себя. Однозначно, переживая за Лину, однако, понимая, что это не заболевание, только мое перемещение, так на ней отражается. Головной болью и онемением конечностей. Очевидно, о присутствии кого-то стороннего она сказала только Беловуку, потому как доверяла ему.

Я тем временем отвел взгляд от лица Горясера и уставился в стекло окна своей двери, не желая далее накалять обстановку и, что-либо говорить, вернее, ляпать своим бестолковым языком.

— Это же надо, — не прошло и секунды, как я отвернулся, а Горясер уже снова заговорил. Походу он был потрясен мною сказанным и никак не мог заткнуться. — Такое сказать, — дополнил он. — Ни хрена. Я так понимаю это какое-то ужасно грубое выражение и где ты его, внучка только услышала. А Земко, как и понятно, уехал на велосипеде. Оставит его на остановке и пересядет на маглев.

А за стеклом между тем неровная, пересеченная местность, поросшая луговыми травами, сменилась на лесной массив. Деревья здесь, такие привычные мне и средней полосе России, как береза, ольха, липа, клен, ильм, дуб перемешивались с хвойными полосами, в которых росли со сбитыми, пушистыми ветвями ели, с рыхлыми ярко-зелеными кронами лиственницы, искривленными стволами сосны. Леса появились также и слева от дороги, немного отступив от магнитного полотна, по которому ездил маглев. Зачастую с мощными стволами деревья создавали внутри леса плотные шеренги и росли вперемежку, а их высота, и раскидистые кроны образовывали в самих недрах полумрак, едва освещаемый пробивающимися лучами Солнца, точнее Усила, как называлась звезда у этой нации ли, народа ли. А иногда проходили отдельными полосами ельники, сосняки, и прямо-таки гигантские с почти черной корой дубы, совсем немного уступающие им мощью с закругленными вершинами ильмы, облепленные желтыми цветками липы или белоствольные березы. Сейчас березы смотрелись со свойственной им беловатой, желтоватой, розовой корой, отчего я предположил, что та под которой лежала Лина, когда я оказался на Радуге, была не местным растением и посажена человеком.

Почва в лесу была завалена бурелом, сухими ветками и даже выскордью, упавшими деревьями с вывороченным корнем. Тем общим видом создавая непроходимые, дремучие пространства, явно нетронутые цивилизацией, вспять того сберегаемые люди в своем первозданном, девственном виде. Именно, потому как люди берегли эти места, на ветвях деревьев и в самом лесу можно было увидеть птиц и даже животных, не таящихся, не пугающихся движения машины или маглева. И, несмотря на скорость движения нашего автомобиля, я успел, так-таки, приметить дятлов, воробьев, сорок, ворон и воронов. И даже бродящих оленей, зайцев и лисиц.

Я без особого энтузиазма оглядывал начавшийся лес, и также рассеяно слушал Горясера, который, походу, в чтение нотаций мог переплюнуть моего отца. Хотя, я был в том уверен, Линочка (в отличие от меня эгоиста и хама) тех нравоучений не заслуживала.

— Знаешь, внучка, я живу не первый год на Радуге. Многое и многих в своей жизни повидал, — говорил он теперь ровным и словно лишившимся всяких эмоций голосом. — И когда-то знал еще юной девочкой твою маму. Потана была такой же идеалисткой как ты. Мечтателем, чьей идеализирующей мыслью были принципы взаимной любви, страсти, эмоционального подхода к выбору спутника жизни. В свой срок она даже не хотела выходить замуж за твоего отца. Однако Потана сумела понять всю абсурдность данного принципа выбора спутника и вышла замуж за моего сына, Смила. И поэтому обрела счастье, как женщина, как мать. А наше общество, страна, планета получила прекрасного ученого, который собственными изысканиями обогатил науку. Потому ее и твоего отца взяли в данную многолетнюю космическую экспедицию. Думаю, тебе эти абсурдные идеалы внушает Синя. Ведь не зря, она отклоняет все предложенные, комитетом по подбору супружеских пар, кандидатуры мужей, ссылаясь на то, что они не могут ей заменить погибшего Раха, ее первого супруга, и твоего деда. И мне, как деду, который несет ответственность за твою судьбу, это все очень не нравится. Поэтому я обязан, должен рассказать о происходящем твоим родителям, чтобы ты под теми мировоззрениями Сини не навредила себе и своему будущему. — Несмотря на то, что я не глядел на Горясера, зарясь через стекло окна в лесные массивы, не пропадало ощущение того, как он свербит меня взглядом, точно желая просверлить дырку в моей голове. — Ты же помнишь, внучка, — дополнил Горясер, — каков главный принцип на нашей планете «от каждого по способностям, каждому по его труду».