Фёдор Быханов - Пришелец [Сборник повестей и рассказов]

Когда процедура посадки была завершена и криогенная техника остудила раскаленный корпус корабля, позволив открыть входной люк, можно было начинать знакомство с грузом.

За этим дело не стало.

Не мешкая, ревизоры уединились с доставленными им, оригиналами платежных документов. Видимо, с особым нетерпением разыскивая в толстой пачке те, где значилось имя Ланса МакКормика.

Сам же пилот это время проводил, наблюдая за разгрузкой космолета-почтовика.

Рядом скучающе переговаривалась охрана, как и он, бросая взгляды на тянущуюся чередой вереницу грузовых контейнеров, выкрашенных в приглушенный голубой цвет, говорящий о их принадлежности к оборудованию сферы дальнего космоса.

Работа шла быстро и слаженно. Друг друга сменяли цифры, буквы, символы на поклаже снующих от корабля к грузовым ангарам автоматов-разгрузчиков.

И все же не обошлось без необычной особенности, целиком касающейся одного из присутствующих при разгрузке.

— Что за черт, — не удержался от громкого восклицания Ланс МакКормик, когда среди прочих данных, неожиданно увидел на некоторых контейнерах и свою фамилию.

Более того — сопровождал её и восьмизначный код собственного удостоверения личности. — Быть этого не может.

Однако материализовавшиеся надежды требовали того, чтобы убедиться в происходящем лично.

Потому он, вместе с представителями отеля «Супергалактика», обреченно пошел вслед за тележками, грузно осевшими под немалой тяжестью.

Спутники позволили своему постояльцу первому заявить о претензиях на космическую посылку.

— Я — владелец этого груза, позвольте сверить содержимое, — обратился МакКормик к старшему по ангару, одновременно протягивая тому для собственной идентификации личную расчетную карточку.

Тот не стал возражать, хотя с сомнением поглядел и на просителя, и на его немалое сопровождение из дюжих парней, под оттопыренными на груди костюмами которых явно угадывалось оружие.

Какое-то время ушло на личное чтение документа, а потом внесение его данных в электронное чрево компьютерного устройства.

И лишь после того, как дважды убедился в подлинности документа, служащий ангара отдал, положенную в таких случаях, официальную команду автомату-кладовщику вскрыть один из доставленных космическим кораблем, контейнеров.

Исполнение команды произошло быстро и отточено. Без долгих, что называется, официальных бюрократических проволочек.

Тонко зазвенев, лишая своей целостности, лопнула струна пломбы, и, поддетая клешней робота, легко откинулась прочная голубая крышка, открывая всеобщему обзору содержимое проверяемого контейнера.

— Вот это да! — восхищенно донеслось из-за спины Ланса. — Никогда такой красоты еще не видели в одном месте!

Сам он промолчал, хотя до последнего слова мог бы произнести это сам, или подписаться под восторгом, даже рискуя лишиться статуса здравомыслящего человека.

Только усомниться в этом уже было некому, потому что прямо в лица сотрудников из числа ведущих проверку, как и в порозовевшую от возбуждения физиономию богача, ударило тусклое сияние золота, доверху наполнявшего ящик.

Наглядность — настоящая королева доказательства. Правда, не всякая, а лишь та, когда самые серьёзные сомнения можно разрешить простым прикосновением к объекту прежнего беспокойства.

А что говорить по данному поводу, когда же в руки просится целая гора драгоценного металла?

И все же, в такой ситуации молчание могло быть признанием не только собственной невежественности, но и неуважения, сулящего немалые убытки, нужные слова отыскались с завидной поспешностью.

— Прошу прощения за доставленное беспокойство, — даже тон, с которым теперь обратился, к своему постояльцу Роджер Скотт-младший, выражал крайнюю степень почтения, растерянности и беспокойства тем, к чему может привести нежелательная ответная реакция на их доверие ложному сигналу.

Его виноватое выражение лица могло еще долго быть антуражем продолжающейся трагичной сцены в ангаре космического грузового порта, если бы обиженная сторона сама не захотела, как можно скорее, превратить произошедший инцидент в пустяк, не заслуживающий долгой памяти.

— Право слово, пустяки, — обретая былую уверенность в добром чудаке-миллиардере, на самом деле, судя по всему, отвалившему ему такой золотой куш, Ланс победно взглянул на окружавших его людей. — Забудем об этом.