Александр Спиридонов - Берлога для Уммки

— Во-первых, бомжи с пистолетами не ходят. Кому ты нужен, по большому счету? А во-вторых, не может быть выход металла без усадки!

Далее последовал такой шквал терминов, что Спиро долго не мог понять, куда он попал. Наконец, сообразив, что все присутствующие в той или иной мере имеют отношение к металлургическому производству, успокоился. В спор ввязались остальные, кто-то принес энциклопедию. Когда все угомонились, сели пить чай.

Покидая гостеприимное объединение, Спиро обратил внимание на древний стенд времен шествия к победе колунизма. Его венчала надпись из букв, выпиленных из пенопласта: «Мир крепи удом своим». Две буквы отвалились, и надпись приобрела довольно сомнительный смысл.

Своим названием город Электростул был обязан охватившей в начале века Северомерканские Соединенные Штаты моде на умерщвление особо отъявленных преступников с помощью разряда электрического тока. В то время, когда на полях Жиропы еще недавно мирные соседи нещадно мутузили друг друга, отправляя в загробный мир миллионы душ, за океаном решением Сената был принят закон о гуманизации смертной казни. Во всех мерканских тюрьмах стали появляться электрические стулья, а кое-где даже электрические кресла. Но так как происходила гуманизация, скорее труда палача, нежели жертвы (в силу несовершенства этих самых орудий), то некоторые приговоренные, узнав о предстоящей казни, сами накладывали на себя руки.

Как всегда, нашелся умелец, и не где-нибудь, а в Гроссии, который изобрел свой вариант — весьма надежный и эффективный электростул. Собственно, это был даже не стул, а табуретка, но избалованные мерканцы из соображения престижа решили, что стул будет предпочтительнее. Гроссийский промышленник Клаус Рог, миллионщик, владелец огромного количества предприятий, обеими руками вцепился в заказ, сулящий баснословные прибыли: стул был одноразовым.

Металлические стержни, игравшие роль каркаса, создавали мощную электрическую дугу и, вместе с восседающим на нем преступником, превращались в кучку пепла. Были варианты вроде электродивана для коллективной отправки к праотцам, когда количество преступников становилось угрожающе большим, но благодаря интенсивным поставкам из Гроссии, вскоре надобность в них отпала. Меркания вздохнула свободно.

Оригинальность изобретения заключалась в том, что, в зависимости от состава стержней, реакция горения была либо мгновенной, либо продолжительной, и тепловая энергия, выделявшаяся при этом, могла быть преобразована в любую другую. Это изобретение предвосхитило появление дурановых реакторов. Имя же изобретателя, как часто бывает в Гроссии, кануло в Лету, но идея, заложенная им в основу, дала жизнь массе вещей, доживших до наших времен. В частности, дуромобиль, одно время весьма популярный во всем мире, представлял собой, в принципе, тот же электростул, только на колесах и с уютной кабиной. Лишь соображения безопасности и договор о нераспространении дуранового оружия не позволили им окончательно вытеснить традиционный автомобиль с двигателем внутреннего сгорания.

Сам город, столь неожиданным образом изменивший криминальную ситуацию в Меркании, вырос в пятидесяти киломилях от Мозгвы, в местечке, которое называлось Загладье. Ровная, как стол, местность, облюбованная из-за обилия болот комарами и редкими дачниками, имела вид унылый и безотрадный. Патриархальную тишину его нарушил бодрый стук топоров и скрип телег — Товарищество на паях «Электростулъ» начало грандиозную стройку корпусов завода, ставшего впоследствии флагманом отечественного электростулостроения.

Все эти сведения Алекс почерпнул из изданного ко дню юбилея города сборника «Город мастаков», найденного им на одной из книжных полок самокатчика. Роншар был целиком погружен в составление сборника со стихами местных поэтов и обработку своих путевых впечатлений велопаломничества в Верусалим. В его кабинете постоянно стучала пишущая машинка, иногда он брал гитару и перебирал струны, извлекая диссонирующие звуки.

Спиро тоже не валялся без дела — роман требовал к себе постоянного внимания. Чтобы Алексу было удобнее передвигаться по городу в поисках новых компаньонов для «Умки», Леру достал свой старый, но вполне пригодный для поездок велосип.

Подкатив к новостройке, Спиро вошел в подъезд девятиэтажного дома из красного кирпича. На третьем этаже он вытащил велосип из лифта и прислонил к стене, испещренной поклонниками «Рванины» и «Погибели» — новомодных молодежных групп. На его звонок в двери появилась невысокая женщина с крашеными под золото волосами — местная поэтесса, известная также как автор юмористических рассказов. Леру посоветовал Алексу непременно с ней познакомиться.