Владимир Лизичев - Москва — Маньпупунёр. Том I

Семён Семёнович Семенов готовился к худшему. Только что, ему дали три минуты на то, чтобы объяснить какое отношение он имеет к факту потери значительной суммы денег в казино «Бакката»? Учёт дебита-кредита Махди, по старой, ещё на рынке в Гудермесе, приобретённой традиции, ежедневно вёл сам, что за скрытные дела такие у него появились с шайтаном Домбровским, сыном осла, и самому (тут Махди задумался), — « … в общем, этому барану что нужно, разорить его — Ворзаева?!».

На журнальном столике перед ним, лежала аккуратно разложенная стопка фотографий Витольда с Неизвестным, Неизвестного с Арсатом и Анастасией, несколько фото с его прошлых рандеву с Витольдом.

Там же — компьютерные распечатки с датами его встреч за два последних месяца (отдельно помечены встречи с Домбровским и по делам «Тени»), записи последних разговоров по телефону — по машине, смартфону и так далее и тому подобное. За спиной ССС стоял известный ему громила по «нику» Палач.

Судя по всему, Махди подозревал его в участии в какой-то чужой игре. Про случай в казино он поверхностно (о драке, не более) знал. Уже почувствовав недоверие, хуже того — угрозу, лихорадочно искал, что сказать.

Ворзаев, видя колебания своего директора, уже уверовав, Аллах велик, не выдержал долгой паузы, встал, обогнув столик, приблизился к Семенову и неожиданно ударил его ладонью по лицу. Удар был такой силы, что голова бедняги откинулась назад и в сторону, из разбитого носа пошла кровь, щека и бровь покраснели, опухли.

«Палач» сзади мгновенно перехватил руки заскулившего от боли руководителя автосалона, вывернул их и прижал к креслу. До ССС дошло, могут и убить, но его с закрытым ртом уже тащили вниз в машину. Встречных, поперечных сотрудников разгонял, идущий впереди ещё один мускулистый мужчина из команды, сопровождающей Хозяина.

Бросив, скованного наручниками и умело связанного в ногах шнуром, с заклеенным скотчем ртом, директора уже везли в машине на «приём к логопеду». Это стоящее отдельно, одноэтажное кирпичное здание на окраине Москвы, бывшее любимым местом пыток и допросов с пристрастием личных бандитов Махди, но числящееся официально по кадастру, как склад муниципальной собственности (зимнего оборудования и инвентаря) Тепло-Становского района столицы. Склад длинный и забитый всякой всячиной, механизмами и тележками, тысячами лопат, ломов, кирок и мётел, стоял за рынком стройматериалов, где знаменитая Мельница, вообще-то не так далеко от салона «Артис Групп».

Не знавший, куда он попал, Семенов в темноте, пока его тащили по складу, ничего не видел, не понял. Куда его привезли, не догадывался, пока не вспыхнул свет лампы в стеклянной колбе с металлическим сеткой-куполом ограждением. Вокруг было полно каких-то здоровенных механизмов с полутораметровыми навесными ножами-скребками, захватами, лежали 4-х метровые куски канализационных труб.

Слава богу, не в лесной массив напротив автомагазина, думал он ещё в машине, теперь утвердился в мысли — будут пытать, а значит, есть шанс, главное не проговорится про «Тень», вины за собой, что касается работы на братьев, он не знал. Повоюем пока, решил бывший голова района Бибирево, бог не выдаст, свинья не съест! Подбадривал себя.

Уверенно, двое меж тем, подвешивали Семена за наручники к тальферу, прикреплённому стальным крюком наверху к потолочной балке.

Готов ли он был терпеть, не знал и сам, умирать не хотелось.

Он стал молиться Богу, сначала просто от того, что другого не оставалось. Сначала ему рассказали, что живым он отсюда уже не выйдет никогда. Но есть возможность умереть быстро и безболезненно, или …. и указали на механический шредер в углу. Что от него и требуется то, всего ничего — сказать правду. Ещё ему в жутких подробностях описали, как его будут истязать. «Для профилактики» — означало битиё двумя маленькими палками по голым стопам ног, так что тело дёргалось на полметра, при том, что его крепко держали за икры громилы Махди.

Потом, после того, как его, сняв ленту со рта, то спрашивали, то били, потом снова спрашивали и ещё больнее били, он молился. Во имя прекращения этой боли, в перерывах на отдых бьющего, болтаясь на цепи, впервые в жизни молился, не зная молитв, молился Богу о прощении его души, об отдохновении на минутку от пыток.

Когда в очередной раз мясник с рынка, прозванный за умение развязывать языки — «логопедом», тощий жилистый с огромными длинными руками и премилой вечной улыбкой на устах, узбек, отработал на нем очередной зверский приём. Тот вырвал с мясом, зажатый плоскогубцами сосок на груди,