Наталья Ветрова - Последняя надежда планеты

Наверное, температура тела поднялась еще выше, потому что я стала проваливаться в темноту, теряя сознание. Я даже перестала чувствовать больную ногу, будто ее у меня совсем не было. Жизнь разделилась на короткие мгновения, которые чередовались провалами и забвением. И когда я уже стала плохо соображать, а голова, казалось, объята огнем, звук открывающейся двери заставил ненадолго вернуться в реальность. В узкой полоске света, которая упала в камеру, я увидела чей-то высокий силуэт. Он быстро подбежал ко мне, как пушинку подхватывая на руки. Было что-то знакомое в этом человеке, который понес меня к выходу, что-то шепча на ухо, и прижимая к себе. И только когда луч света упал на его лицо, угасающее сознание узнало знакомый образ. Это был Анторис. Он нес меня на руках и шептал одну лишь фразу: «Потерпи… всё будет хорошо…».

*****

Противное дребезжание доносилось отовсюду, словно кто-то натягивал и отпускал струну. С трудом открыв глаза, я увидела белый потолок над головой, который качался из стороны в сторону размытым пятном. Медленно реальность стала доходить до воспаленного сознания, и дребезжащий звук оказался писком медицинских приборов, подключенных к моему телу. Очень осторожно я повернула голову, чтобы осмотреться, и сразу взгляд упал на одинокое кресло в углу комнаты, в котором сидел мужчина. Анторис спал, подперев голову рукой. Он выглядел очень измотанным и чересчур бледным, с непривычной густой щетиной на лице. Я вспомнила, как он нес меня на руках, и сердце взволнованно застучало в груди, почему-то забившись быстрей. Словно услышав его биение в полупустой медицинской комнате, Анторис открыл глаза. Заметив, что я очнулась, он быстро подбежал ко мне и, склонившись, взял за руку.

— Боже мой… — хрипло прошептал он — Как долго я ждал, когда ты придешь в себя…

Я хотела ответить и спросить, как Энта, но губы сковал невидимый замок, и всё вновь стало расплываться перед глазами, унося меня в пустоту.

Когда я вновь очнулась, то чувствовала себя намного лучше. Я даже смогла приподняться на локте, чтобы осмотреться. В комнате никого не было, и я подумала, не сон ли видела, когда память напомнила об Анторисе. Может, воспаленное воображение нарисовало совсем другие картины? И его не никогда не было ни здесь, ни в той ужасной камере?

Ко мне не было подключено никаких медицинских приборов, а кровать, на которой я лежала, одиноко стояла возле окна. Откинув простынь, укрывавшую меня, я медленно встала, немного шатаясь. Нога уже не болела, но когда я внимательно осмотрела ее, увидела два больших шрама. Осторожно сделав несколько шагов по комнате, я подошла к двери. Но едва собралась ее открыть, как она распахнулась сама, и на пороге оказался Анторис. Он выглядел, как всегда, великолепно — короткие темные волосы были аккуратно причесаны, на лице не было следов щетины, только в черных глазах отражалась усталость.

— Я рад, что тебе уже лучше — приветливо сказал он, улыбнувшись — Только тебе не следует пока много ходить. Доктора сказали, что еще пару дней надо поберечь ногу и соблюдать постельный режим.

Он осторожно взял меня под локоть, заводя снова в комнату и закрывая за нами дверь. Я с трудом верила, что он всё же здесь, но послушно шла, когда он заботливо усадил меня на кровать, а сам сел рядом.

— Как Энта? — первым делом спросила я, боясь услышать страшный ответ.

— Это та девушка, которая была с тобой в камере? Не беспокойся, она жива и тоже выздоравливает. Правда, ей досталось намного больше, чем тебе, так что в госпитале ей придется быть подольше.

С души словно свалился огромный камень, и я облегченно вздохнула. Но был еще один человек, который меня беспокоил не меньше. Может, не стоило спрашивать о нем у Анториса, но я не могла томиться в неведении.

— А как Эвит? — робко спросила я, боясь навлечь бурю негодования.

Анторис и правда вздрогнул от звука этого имени, но быстро взяв себя в руки, холодно ответил:

— Он жив и здоров, если тебя это интересует. Хотя я бы предпочел, чтобы он был на твоем месте здесь. И его жизнь висела на волоске, а не твоя.

— Зачем ты так… Разве можно кому-то желать боли и страдания?

— А как иначе?! — вспыхнул Анторис, и я пожалела, что не промолчала — Он бросил вас всех в тот ужасный день, а сам преспокойно вернулся в свой очаг и даже не пытался выяснить, что с вами произошло! С теми, кого взяли в плен!

Я вздрогнула.

— Значит, я в плену? — ошарашено спросила я, с трудом осознавая новую действительность.