Рома Ньюман - Психокинетики-2

Владимир Данилович нырнул на следующий пласт восприятия и покинул свое тело.

Он успел увидеть со стороны себя и братьев Кравчуков, после чего столь быстро набрал высоту, что огромный особняк превратился в едва различимую точку. Он несся к небу, удаляясь от усадьбы, а затем и вовсе от Земли. Поверхность планеты стремительно таяла под ногами. Даже для привыкшей ко многим фокусам психики Малахова это было большим потрясением.

Он вышел за пределы атмосферы, пронесся сквозь скопление орбитальных спутников и продолжал удаляться — до тех пор, пока не смог охватить взором весь земной шар. Сознание Малахова замерло столь же стремительно, как и вознеслось. Он очутился в открытом космосе, среди света звезд.

Владимир Данилович наблюдал тысячи астральных информационных магистралей, опоясывающих Землю. Вся планета мерцала невообразимым количеством оттенков аур.

Огромная, прекрасная Земля продолжала лениво вращаться. Вокруг царила непроницаемая тишина. Абсолютная аскеза, дарующая чистейшее умиротворение. Здесь, в открытом космосе, не было места ни суете, ни шуму, ни лишним мыслям.

Он парил в невесомости и чувствовал, как с каждой секундой усиливается желание остаться здесь навсегда.

Вдали от себя Малахов увидел дрейфующего Александра и подлетел к молодому человеку.

— Все в порядке, Саш?

— Не могу найти…

— Ядро?

— Себя.

— Ядро — не весь ты.

— Но оно — то, что мне нужно.

— Как знать… Не всегда то, что мы ищем, является тем, в чем мы на самом деле нуждаемся.

— Но больше у меня ничего нет.

— Ошибаешься. У тебя есть семья.

— У меня нет другой мечты. Все, что я делал, к чему стремился, — все было ради моей мечты.

— И ты сделал много хорошего. И сделаешь еще. Иногда мечта — это не конечная остановка, а причина следовать по маршруту. Причем маршрутов может быть много.

— Нет! Не нужно ничего «другого»! Я должен дойти до конца, должен достичь цели! Это все, что у меня есть!

— Послушай…

— Мне нужно Ядро! Нужно его постичь. Только тогда я успокоюсь! Только осуществив задуманное, я буду счастлив! А мне нужно счастье… Хочу быть счастливым! Тогда и мои близкие будут счастливы. Но я не могу найти! Не получается увидеть решение…

— Я бы мог помочь тебе.

— Так помоги!

— Я хотел. Но затем увидел, что ты сотворил в лаборатории.

— Это вышло случайно…

— И может повториться вновь. В следующий раз цена твоей ошибки окажется невообразима высока.

— Нет никаких ошибок! Не бывает выбора между правильным или неправильным. Есть только то, чему мы следуем. Я иду своим Путем. И он ведет меня к Ядру. Оно призывает — я слышу музыку.

— …

— Ну же, телепат! Помоги мне — и мы оба последуем по своему Пути.

— Прости, Александр. Нет. Я пришел вернуть тебя, и только.

— Ты не понимаешь самого важного.

— Чего же?

— Моя воля, старик. Моя воля крепче чьей-либо другой. Даже твоей.

— Что ты задумал?

— Подчинить тебя.

Малахов ощутил резкое неприятное вторжение. Сознание Кравчука не принимало никаких возражений, лишая Владимира Даниловича свободы действий. Против своей воли он усилил способности Кравчука, как проделывал подобное с его младшим братом.

Яркой золотой звездой вспыхнула на поверхности планеты точка — местонахождение Ядра.

— Спасибо.

Кравчук отбросил Малахова за ненадобностью. Так выбрасывают обертку от съеденного шоколадного батончика — небрежно и мимо урны.

Владимир Данилович ощутил стремительное падение. Поверхность родной планеты теперь приближалась к нему быстрее, чем ранее удалялась. Он ворвался в собственное тело на полном ходу, как машина с отказавшими тормозами.

Потребовалось немало усилий, чтобы вновь ощутить физическое присутствие. Благо головокружение и тошнота прекрасно способствовали «обретению себя».

Владимир Данилович понимал, что лежит на спине, перед глазами все плывет, а над ним склонился Сергей Кравчук.

— Дядь Вов…

Его голос доносился будто из параллельной вселенной.

— Дядя Вова…

— Я здесь, — просипел телепат. — Я здесь…

Серега помог ему сесть и застрекотал несвязные фразы, смысл которых пока еще ускользал от Малахова.

— Дай мне пару секунд, Сереж.

Он посмотрел по сторонам. Диван, на котором в ознобе бился Александр, пустовал. Жуткое шипение огненных всполохов также исчезло, уступив место тишине. Из распахнутых окон наконец-то потянуло прохладой.