Джастин Кронин - Город зеркал. Том 1 [litres]

Она оглядела сад, прощаясь с ним. И закрыла глаза.

Два болта осталось, по одному с каждой стороны. Питер ослабил первый. Накинул головку ключа на второй, и тут по люку что-то ударило, будто огромным кулаком. От удара палуба у него под ногами задрожала.

– Эми, это я! Это Питер!

Снова удар. Первый болт вылетел из дырки и покатился по палубе. У него считаные секунды, понял Питер. Последний раз крутанул второй болт и побежал.

Люк взлетел вверх.

Эми приземлилась на палубу и присела, подобно рептилии. Блестящее компактное тело, бугрящееся мускулами под хрустальной оболочкой кожи. Питер стоял за сетью. Мгновение она оставалась на месте, будто изумившись окружающей обстановке, а затем резким движением головы взяла его на прицел. И ринулась к нему. Питер не заметил в ее взгляде, чтобы она узнала его.

– Эми.

Он поднял руку и выставил ладонь в ее сторону, расставляя пальцы.

– Это я.

Она остановилась в считаных дюймах от сети.

– Я Питер.

Эми выпрямилась и шагнула вперед. Грир дернул веревку, и сеть, опутав Эми, взлетела вверх, ее вес снял спиннер с тормоза. Сеть завертелась быстрее и быстрее. Эми вопила и билась, запутываясь в ней. Майкл дернул вторую веревку, поворачивая стрелу поверх борта.

Грир отпустил свою веревку. Взвизгнул блок, и сеть полетела вниз. Питер подбежал к рейлингу и увидел всплеск внизу. Эми исчезла в воде, покрытой маслянистой пленкой.

Темнота.

Она крутилась, кувыркалась, падала. В нос ударил отвратительный запах воды, насыщенной химикатами. Вода наполнила ей рот. Залила нос, глаза и уши хваткой смерти. Она опустилась на илистое дно. Сеть крепко удерживала ее тело своими переплетениями. Ей надо дышать. Дышать! Она билась, рвала сеть когтями, но ей не выбраться. Изо рта вырвался первый пузырек воздуха. Нет, подумала она, не дыши! Так просто, расправить легкие, чтобы втянуть воздух. Ее тело требовало этого. Второй пузырь, и ее рот открылся, и внутрь хлынула вода. Она начала кашлять. Мир вокруг растворялся. Нет, это она растворялась. Ее тело отделилось от ее мыслей, оно стало чем-то отдельным, более ей не принадлежащим. Сердце начало замедлять свой ритм. Темнота, но иная. Она распространялась изнутри. Так вот как это случается , подумала она. Страх, боль, а потом смирение. Так вот как это случается, когда умираешь .

И она оказалась в другом месте.

Она играла на пианино. Странно, ведь она этому никогда не училась. Однако она делала это, и играла не просто хорошо, а мастерски. Ее пальцы плясали по клавишам. Нот у нее перед глазами не было, она играла по памяти. Печальная и прекрасная мелодия, полная нежности и сладостной грусти. Почему для нее это что-то совершенно новое и в то же время старое, будто она вспоминает нечто, что ей когда-то снилось? Продолжая играть, она уловила в мелодии закономерность. Она не произвольна, ноты идут определенными циклами. Каждый цикл представлял собой одну из вариаций общего эмоционального строя мелодии, мелодическую линию, не прекращающуюся, но перетекающую в следующую, будто гирлянда белья на веревке. Потрясающе! У нее было чувство, будто она научилась говорить на новом языке, намного более тонком и выразительном, чем язык слов, способном передать величайшие истины. Это радовало ее, очень радовало, и она продолжала играть. Ее пальцы ловко двигались по клавишам, ее дух парил в наслаждении.

Мелодия прошла кульминацию, она предчувствовала ее окончание. Прозвучали последние ноты. Повисли, будто пылинки в воздухе, а затем исчезли.

– Это было прекрасно.

Позади нее стоял Питер. Эми откинула голову и прислонилась к его груди.

– Я не слышала, как ты подошел, – сказала она.

– Не хотел тебя отвлекать. Я знаю, как тебе нравится играть. Не сыграешь мне другую? – спросил он.

– А ты хочешь?

– О да, очень, – ответил он.

– Поднимайте ее! – заорал Питер.

Грир посмотрел на часы.

– Еще нет.

– Проклятье, она захлебывается!

Грир продолжал смотреть на часы со спокойствием, приводившим Питера в бешенство. А потом поднял взгляд.

– Пора, – сказал он.

Она играла еще некоторое время, мелодию за мелодией. Первая была легкой, с оттенком юмора; от нее было ощущение, как от собрания в кругу друзей, где все говорят и смеются, а за окном темнеет; вечеринка продолжается и за полночь. Вторая – более серьезная. Она началась с низких звучных аккордов в басовой части клавиатуры, немного печальных. Мелодия сожаления о том, что сделано, чего не вернешь, об ошибках, которые уже не исправить.