Джастин Кронин - Город зеркал. Том 1 [litres]

Питера трясло от гнева.

– Вы трое, выйдите, – приказал он солдатам.

Солдаты вышли. Апгар слез с Грира. Тем временем Чейз вылез из-под стола.

Майкл махнул рукой в его сторону:

– Он в порядке?

– В каком смысле?

– В смысле он знает ?

– Ага, – жестко сказал Чейз. – Я знаю.

Питер всё еще злился.

– Вы двое, думаете, что делаете?

– Мы решили, что, учитывая обстоятельства, прямой подход – самый верный, – ответил Грир. – У нас снаружи машина. Нам нужно, Питер, чтобы ты поехал с нами, и ехать нужно прямо сейчас.

Терпение Питера почти иссякло.

– Я никуда не поеду. Если не скажете что-нибудь вразумительное, сам брошу вас в тюрьму и ключ выброшу.

– Боюсь, что ситуация изменилась.

– Значит, Зараженные всё-таки не возвращаются? Всё это какая-то шутка?

– Боюсь, наоборот, – сказал Грир. – Они уже здесь.

Эми знала, что будет скучать по этому месту.

Они решили не доделывать дела, намеченные на этот день. Похоже, в том, чтобы их делать, теперь смысла нет. Иногда надо позволить саду самому о себе заботиться, говорил ей Картер.

Она чувствовала себя больной, почти как в лихорадке. Сможет ли она это контролировать? Сможет ли убить его? И что насчет воды?

Тебе придется сделать это так, как сделал Зиро, говорил ей Картер. Другого способа снова стать такой, как ты была, нет.

Девочки в доме смотрели кино. Из тех, что Эми сама смотрела, когда была маленькой девочкой. «Волшебник страны Оз». Фильм испугал ее – торнадо, маковое поле, злая ведьма с противной зеленой кожей и отрядом летучих обезьян в шляпах, – но и понравился. Эми смотрела его в мотеле, где жила с матерью. Мать надевала короткую юбку и обтягивающий топ и шла на шоссе, но перед этим усаживала Эми перед телевизором и оставляла что-нибудь поесть, какую-нибудь гадость из пакета. Сиди смирно. Мама скоро вернется. Никому не открывай . Эми видела в глазах матери чувство вины – она понимала, что оставлять ребенка одного плохо, что ее мать не хочет этого делать, – и сердце Эми всегда отправлялось вместе с ней, поскольку она любила ее, потому что ее мать всегда была печальна и полна раскаяния, будто ее жизнь была одной чередой разочарований, в которой она ничего не могла изменить. Иногда мать не вставала с постели почти весь день, но потом наступала ночь, и снова – юбка и топ и телевизор в комнате, и снова Эми одна.

Та ночь, когда она смотрела «Волшебника страны Оз», была их последней ночью в мотеле, или Эми так запомнилось. Она некоторое время смотрела мультфильмы, а когда они кончились, телеигру, а потом начала переключать каналы, пока не наткнулась на фильм. Цвета странные, слишком яркие. Это было первое, что она заметила. Лежа на кровати, которая пахла ее матерью – смесью пота, духов и чего-то еще, глубоко личного, – Эми поставила телевизор на таймер. Она попала на тот момент, когда Дороти спасла свою собаку от злой мисс Галч и убегала от урагана. Торнадо унес ее, и она оказалась в земле Манчкинов, которые пели о том, какая счастливая у них жизнь. Но, конечно же, была проблема с ногами – ногами Злой Ведьмы Востока, которые торчали из-под унесенного торнадо домика Дороти.

И она смотрела, вся внимание. Она хорошо понимала желание Дороти вернуться домой. Это было сутью сюжета, и было очень понятно Эми. Она очень долго не была дома, она его едва помнила, лишь смутные воспоминания об отдельных комнатах. Когда фильм приблизился к концу, Дороти щелкнула пятками и проснулась среди родных, Эми решила попытаться сделать то же самое. У нее не было рубиновых тапочек, но у матери были высокие сапоги, очень высокие, с острыми каблуками. Когда она их надела, они были ей почти до паха на ее тонких детских ногах; каблуки слишком высокие, ходить очень трудно. Она осторожно сделала несколько шагов по комнате, чтобы привыкнуть, а когда почувствовала, что привыкла, закрыла глаза и щелкнула пятками три раза. Нет места лучше дома, нет места лучше дома, нет места лучше дома…

Она была настолько убеждена в волшебной силе этого движения, что была в шоке, когда открыла глаза и увидела, что ничего не изменилось. Она всё так же была в мотеле с грязным ковром и потертой мебелью, прикрепленной к полу. Сбросив сапоги, она швырнула их через всю комнату, упала на кровать и начала плакать. Наверное, уснула, поскольку следующее, что она увидела, – испуганное лицо матери над ней. Мать грубо трясла ее за плечо; ее топ был разорван и в пятнах. Давай, милая, просыпайся, малыш. Нам надо ехать, прямо сейчас .