Виктор Песиголовец - Тайна илистой реки

— Ей что, действительно очень плохо? — осведомился собкор, стараясь подавить закипающее у него в груди раздражение, несколько разбавленное жалостью к своей бывшей.

— Очень, очень плохо! — дрожащим голосом воскликнула женщина. — Врачи промыли Юльке желудок, сделали какой-то укол. Когда я уходила от нее, она лежала под капельницей. Такая бледная, такая несчастная, вся в слезах и соплях…. Поезжай к ней, утешь ее, успокой, Вадичек! Ты сможешь поехать? Прямо сейчас?

Тот ответил не сразу, с минуту сопел в трубку, как бы собираясь с мыслями или на что-то решаясь. Наконец, твердо и даже немного резко проговорил:

— Не я Юльку расстраивал и не я ее должен успокаивать! Я вообще ей ничего не должен! И прошу вас: не тревожьте меня больше! Никогда! Просто забудьте о моем существовании. Забудьте навсегда! Считайте, что я умер.

Бобров не стал слушать, что ответит бывшая свояченица, отключил телефон и сердито швырнул на тумбочку. Затем глубоко вздохнул, резко тряхнул головой и, на ходу снимая туфли, устремился на кухню готовить себе кофе.

Только потом, рассевшись у окна и потягивая из чашки горьковатый напиток, вдруг явственно осознал, что на душе у него стало, на удивление, легко и спокойно.

Вадим блаженно улыбнулся и даже негромко замурлыкал какую-то веселенькую мелодию.

Всласть напившись кофе, будто страждущий вампир крови, он ополоснулся под душем и сел писать корреспонденцию о том, как продвигается капремонт помещений крупнейшей в Запорожье детской городской больницы.

В шесть тридцать вечера немного уставший собкор с полиэтиленовым пакетом в руке, в котором лежала одежда для предстоящей вылазки, прибыл на автовокзал, и вскоре уже дремал в рейсовом автобусе, который на всех парах несся по трассе в сторону Мелитополя.

Проснулся лишь за Васильевкой, когда повернули на Бердянск, и до Токмака оставалось меньше чем сорок километров.

Рассеянно глядя в окно, Бобров размышлял над тем, что же такого хотел ему сказать Сахновский о золоте, какими соображениями жаждал поделиться? Может, у него появилась информация о происхождении самородков? Но и так ясно — они добыты в Молочной, больше им неоткуда взяться. Или Николай что-то разузнал о сотрудничестве инопланетян с фирмой Белого? Ведь оно, безусловно, имеет место. Именно благодаря этой, так сказать, кооперации у гуманоидов появилось золото, которое они всучили бердянским браконьерам за рыбу и оставили в ограбленном складе в Токмаке. Вот только в чем заключается сотрудничество пришельцев с «Энергоспецмонтажом»? Они занимаются геологоразведкой? Предоставляют какое-то оборудование? Или, что тоже возможно, обеспечивают прикрытие?

Хм, а ведь Сахновский да всякие профессора с доцентами все время твердили в один голос: в Молочной золота никогда не было, и быть не может! Ан нет, ошиблись яйцеголовые! Есть оно там, точно есть, теперь это уже совершенно ясно.

Что ж, сегодня ночью, даст Бог, удастся, в конце концов, все окончательно прояснить…

Выйдя из автобуса на автостанции в Токмаке, Вадим сразу увидел темно-зеленый «Москвич-412», усыпанный мелкими вмятинами, ссадинами и пятнами ржавчины. Он был припаркован возле небольшого пристанционного магазинчика. В салоне, на месте водителя дремал хиленький дедуля в белой пляжной кепчонке.

Собкор легонько тронул его за плечо, просунув руку в открытое окно.

— Вы, наверно, меня ждете? Я приехал из Запорожья к Вальдману.

Старичок встрепенулся и открыл глаза.

— А? Что?

— Я приехал из Запорожья к Вальдману! — громче повторил Бобров.

Дедушка быстро оглядел его с ног до головы и часто закивал головой:

— Так, так, ага! Садитесь! Только не кричите, я не глухой.

К немалому удивлению Вадима, старая развалюха завелась с пол-оборота и, подпрыгивая на неровностях асфальта, прытко понеслась вдоль улицы в сторону центра.

— Я вас отвезу в Малиновку, — пояснил престарелый водила, крепко стискивая в тонких ручонках потертую баранку и подслеповато щуря глаза, прикрытые красноватыми немного припухшими веками. — Только поедем не домой к товарищу старшему лейтенанту и не в его кабинет, а к одной хорошей женщине…

— А кто она такая? — поинтересовался собкор.

— Галька Мотовилова, которая до пенсии работала поварихой в детсаду! — ответил старичок. — Галька является родной тетей нашего участкового инспектора. Он сейчас сидит у нее в летней кухне и дожидается вас.

— Ясно…

До Малиновки домчали быстро. «Москвич» остановился на окраине села, у двора, огороженного невысоким деревянным забором.