Виктор Песиголовец - Тайна илистой реки

Он не сопротивлялся, не пытался отступить, прикрыться. Просто стоял с опущенной головой и молчал.

Наконец, Юлька устала, отошла от Костика, с минуту постояла, покачиваясь, как пьяная, посередине комнаты, а потом опять упала на диван и залилась горючими слезами:

— Как же ты мог так поступить?! Как же ты мог меня предать?!

Таран подлетел к ней. Упал на колени и плаксиво заблеял:

— Козочка моя! Солнышко мое! Прости меня, дурака! Прости! Я же люблю только тебя! Только тебя одну!

Вадим быстрыми глотками допил свой чай, сунул пустую чашку в руки приумолкшей Клавке и со вздохом проговорил:

— Ну, ладно! Мне пора. Я думаю, вы тут и без меня разберетесь…

Через минуту он уже мчал по ночному городу домой.

Утром Боброву позвонил Сахновский:

— Хочу тебе сообщить одну новость! Думаю, она тебя порадует…

— Полагаю, ты об отстранении Любарского? — потягиваясь в постели, спросил собкор сонным голосом.

— Так ты уже в курсе? — немного удивился Николай. — Наш малиновский друг опередил меня?

— Ну да! Причем он рассказал мне эту новость еще вчера.

— Но ты не знаешь, где Любарский теперь будет работать! Не знаешь ведь, да?

— И где же? — без энтузиазма полюбопытствовал Вадим.

Сахновский многозначительно покашлял, потом немного помолчал, как бы стараясь подогреть интерес брата к вопросу о трудоустройстве бывшего главного полицейского Токмака. И, наконец, стал неспешно излагать свою информацию:

— Насколько я знаю, Алексею Игнатьевичу предложили на выбор несколько должностей, но он от них всех отказался. Сказал, что хочет уйти на заслуженный отдых. А полчаса назад из вполне достоверных источников стало известно, что Любарский будет трудиться у Пастухова начальником его личной охраны. Несколько лет назад эту самую должность занимал Шимановский…

— Знаешь, а я совсем не удивлен, что Любарский уходит к Пастухову, — проговорил Бобров, зевая. Ему все еще хотелось спать.

— Я тоже! — хохотнул подполковник. И прибавил уже серьезным тоном: — У меня есть кое-какие соображения насчет происхождения самородков, но это, конечно, не телефонный разговор…

— Так мне что, подъехать к тебе? — вмиг оживился Вадим.

— Не сейчас! — остудил его пыл Николай. — Давай встретимся вечером. Посидим где-нибудь, например, у тебя, пива попьем…

Собкор со вздохом сожаления произнес:

— Вечером у меня не получится — неотложные служебные дела! — И секунду поразмыслив, предложил: — Может, лучше встретимся завтра во второй половине дня? Или в твой обеденный перерыв?

— Ладно! Я позвоню тебе завтра и скажу, когда ты можешь подъехать, — пробасил Сахновский и, не прощаясь, положил трубку.

Бобров еще пару минут понежился в постели, потом вскочил и побежал в ванную принимать душ и бриться. Нужно было как можно раньше съездить на автовокзал и купить билет на рейсовый автобус, прибывающий в Токмак в вечерние часы, чтобы потом не думать, как туда добраться. Ведь в летнее время из-за наплыва желающих отдохнуть на побережье Азовского моря бердянское направление всегда перегружено…

Вернувшись домой с билетом, Вадим обнаружил клочок бумаги, засунутый трубочкой в замочную скважину входной двери квартиры. Выдернул, развернул, прочитал и поморщился. Это была короткая записка от Клавки: «Почему не отвечаешь на звонки? Перезвони мне срочно!». Только теперь, собкор вспомнил, что, отправляясь на автовокзал, не прихватил с собой мобильный телефон.

Гадая, что такого могло случиться, вошел в прихожую и стал звонить бывшей свояченице.

Та сразу огорошила новостью:

— Юлька в пятой горбольнице! Почти при смерти!

— Что ты такое говоришь? — встревожился Бобров. — Как так, при смерти?

— Вчера они с Костиком до глубокой ночи выясняли отношения, — принялась взволнованно рассказывать Клавка. — Потом он выскочил из квартиры и куда-то убежал. Я посидела немного и ушла домой. Ну, а Юлька ничего лучше не придумала, взяла да и наглоталась таблеток, у нее, оказывается, есть еще одна аптечка…

— Ты забыла прибавить: наглоталась пилюль, как обычно! — хмуро съязвил Вадим. — Она ведь уже раз пять такое проделывала.

— Но сейчас это серьезно! — заверила сестра бывшей супруги. — Юлька, как выяснилось, проглотила целых две упаковки цитрамона, упаковку парацетамола и еще горсть всяких других пилюль, в основном, жаропонижающих…

— Понятно! — вздохнул собкор. — «Неотложку» вызвал Таран?

— Нет! Он в квартиру так и не вернулся! — со злобой прокричала Клавка. — Юлька сама набрала ноль три, когда почувствовала себя совсем худо… Хорошо, хоть на это у нее хватило ума…