Виктор Песиголовец - Тайна илистой реки

Она одернула платье и с улыбкой направилась к приятелям.

— Зинка, ты?! — Вадим не верил своим глазам.

— Неужели я так изменилась, что меня нельзя сразу узнать? — дамочка кокетливо повела узким плечиком и, приблизившись, к Боброву, подставила свою розовую щечку для поцелуя.

Он немного смущенно чмокнул ее куда-то пониже скулы и, отступив на шаг, стал с интересом разглядывать.

— Да я это, я! — засмеялась Семенова и дважды прокрутилась на каблуках вокруг самой себя. — Узнал, наконец?

— Давненько мы с тобой не виделись, — негромко обронил Бобров, уставившись на ее пальцы, унизанные перстнями и кольцами. — Как поживаешь?

Она окинула его оценивающим взглядом. В зеленоватых, словно болотная жижа, глазищах вспыхнул огонек лукавства и озорства:

— А кто тебе мешал навестить меня? Я ведь живу не на краю света!

— Присаживайтесь, чего стоите! — прервал их болтовню Костик, поглядывая на свою подружку с непонятной тревогой.

— Я ведь совсем недавно узнал, что ты обосновалась в Чабановке, — развел руками собкор, не обратив внимания на призыв приятеля. — Кстати, а сейчас ты где обитаешь?

— Первые два дня после эвакуации жила у подруги в Малиновке, а потом перебралась к сестре в Пришиб, — Семенова, приподняв подол платья, присела на лавочку. — А сегодня вот приехала в Запорожье навестить Костика.

Вадим озадаченно почесал затылок.

— А если бы ты нарвалась на Юльку? Представляю, какой бы она закатила скандал…

— Да я же не дура! — беззаботно отмахнулась Зинка. — Я сначала позвонила Костику, разведала, что к чему и только потом пришла.

Таран вдруг вскочил и с горячностью выпалил:

— Да нечего нам таиться! За дни своей болезни я все обдумал… Ухожу я от Юльки! Ухожу немедленно!

От услышанного глаза Боброва полезли из орбит.

— Да ты что, совсем офонарел?! — заорал он и с силой всплеснул руками. — Юлька же тебя любит! Она просто не переживет такого вероломства!

— Ну, так забери ее себе! — немного сконфуженно проворчал Костик. — В конце концов, она ведь раньше была твоей женой. И жили вы, настолько я знаю, вроде бы неплохо.

— Да Юлька же из-за тебя и ушла от меня! — напомнил рассерженный Вадим, недобро сверкнув глазами. — И я смирился, хотел, чтобы она чувствовала себя счастливой.

— Если бы ты любил свою жену, то никому не уступил бы ее! — отрезал Таран, насупившись. — Разве я не прав?

— Прав, не прав, какая разница! — вмешалась Зинка, подхватившись на ноги. — Я скажу тебе, Костик, вот что: рубить с плеча не стоит. Нельзя вот так сразу взять и уйти! Ты должен поговорить с Юлькой, извиниться, все объяснить, чтобы твой уход не стал для нее неожиданностью. Да и куда тебе уходить? Ты что, собрался жить в Чабановке? А как же твоя работа? Нужно решить с Юлькой вопрос о размене жилья. Попроси вот Вадика, пусть и он поговорит со своей бывшей женой, она должна войти в наше положение и не артачиться…

— Ну, вообще-то, ты права, — нехотя согласился Таран. — Жить-то нам с тобой негде…

Семенова коснулась руки Боброва:

— Вадичек, ты поможешь? Убедишь Юльку разменять квартиру? Нам с Костиком хватит и времянки или, на худой конец, комнаты в коммуналке…

Бобров в упор посмотрел на Зинку, затем перевел взгляд на потупившегося приятеля. И сквозь зубы с презрением проронил:

— Ну, вы и скоты!

Затем круто развернулся и неторопливо потопал прочь.

Семенова что-то крикнула ему вслед, даже погналась за ним. Но, сделав несколько шагов, остановилась и с досадой махнула рукой.

Бобров только успел приготовить на ужин свой любимый гречневый суп с кусочками свинины, как в квартиру буквально влетела зареванная Юлька.

— Вадик, Вадик! — закричала она, остановившись на пороге и хватая его за руки. — Один ты у меня остался! Только ты, который всегда заботился обо мне, жалел и понимал!

Он окинул взглядом ее лицо, прическу и слегка поморщился:

— Глянь на себя в зеркало! Пойди в ванную умойся и причешись!

Но бывшая жена не слушала.

— Костик меня бросил! — запричитала она. — Бросил, подлец! Связался с этой шалавой Зинкой Семеновой. Час назад привел ее к нам домой. Я сразу, дура, ничего не поняла, кинулась на стол накрывать. А он мне: подожди, нам надо с тобой поговорить…

— И что? — без особого энтузиазма осведомился Бобров, впуская бывшую супругу в комнату.

— Костик стал говорить мне, что Зинка — его первая любовь. И, как он теперь понял, единственная любовь всей его жизни, — на лице Юльки появилась гримаса жгучей обиды, а из серых глаз еще обильнее потекли слезы. — Вадик, как такое пережить?! Скажи, как?