Юрий Леляков - Эпсилон по ту сторону [СИ]

— Дай-ка её мне.

Тубанов отдал Высожарскому камеру и, забирая у него амфору, нечаянно опрокинул её. Из амфоры выплеснулась капли мутной жидкости, действительно напоминающей прокисшее вино.

— Мне кажется, что пятно на стекле скафандра — это не кровь, а тоже вино, — вмешался Ареев. — В общем, я уже догадываюсь, что это за «герои» и что это за «первопроходцы космоса».

— Обычные пьяницы-аварийщики, — согласился Тубанов и тут же добавил — Я думаю, что это здание… центр исследования планеты…»

(Опять — чушь, «работающая на идею»! Да и как сохранились остатки вина — в негерметичной амфоре? Или… герметичной?)

«…— Я не согласен, — сказал, выходя из двери, Высожарский. Как он вошёл туда, Тубанов не заметил. — Пока вы осматривали амфору, я успел побывать во всех комнатах этого здания. Здесь их шесть — по две больших полукруглых и по одной квадратной на каждом этаже, не считая этого коридора… Кстати, в этом проломе раньше была дверь, пока её не придавило шагоходом… А напротив двери нет — вероятно, строительный брак…

— А что там, внутри? — с нетерпением спросил Ареев.

— В квадратных комнатах — по одному столу и стулу, и больше ничего. А в круглых — по десятку чего-то вроде водопроводных кранов и деревянных решёток под ними. Под каждой из них — лежит что-то вроде деревянного молотка…

— Так что же, — почти крикнул Тубанов, — ты хочешь сказать, что это не центр исследования планеты, а всего лишь…

— Да, — с горечью подтвердил Высожарский, — это обыкновенный вытрезвитель. Просто для вытрезвителей им не хватало места на своей планете, и очередной они решили… Я хотел сказать, что, когда они начали переселяться в космос… город начали строить с вытрезвителя — так сильно развились преступность и пьянство…»

(И — как получается? Пишешь, представляешь всё! Откуда потом — такие подробности?)

«…— Идём туда, — вдруг сказал Тубанов, поднимая с пола нераспечатанную пачку папирос. — А ты, — обратился он к Высожарскому, — останешься тут… Просто на всякий случай…»

(А, опять же — в ранних вариантах?)

«…— Обычные пьяницы-аварийщики, — согласился Тубанов …а здание — это, видимо, центр исследования планеты.

— Оно эвакуировано после аварии, — сообщил Высожарский. — Пока вы осматривали амфору, я успел обойти всё здание. Здание совсем пустое. Только я обнаружил ещё одну комнату, в которой есть несколько душевых установок. Там есть ещё два трупа. Они повешены на этих самых душах. Выглядят, как земляне, но кожа — густого жёлто-сероватого или жёлто-коричневого цвета… Эти повешены недавно, даже запах ещё не полностью исчез. Я сделал несколько кадров в том помещении — это, наверно, вытрезвитель.

— Да, а нет там где-нибудь стола или хотя бы подоконника? — спросил Тубанов.

— У входа в вытрезвитель стоит стол. Но зачем он тебе?

— Сейчас мы пойдём туда. А ты, — обратился Тубанов к Арееву, — следи, чтобы никто не проник в помещение…»

(Да, если — недавние трупы!)

«…Тубанов поднял с пола неначатую пачку папирос и вышел в дыру. Высожарский последовал за ним. Как только Тубанов вышел через пролом в стене, он сразу заметил закрытую дверь, окрашенную зелёной краской, с голубой надписью…» (Знаки той письменности — но тут ещё исправлял, и вышли неясными!) «…Около неё стоял высокий стол белого цвета…»

(А в поздних — трупов нет. Лишь…)

«…Выйдя через пролом в стене, Тубанов и Ареев оказались в большом полукруглом помещении, о котором говорил Высожарский. В его стене неподалёку от пролома…» (одно слово не разобрать) «…закрытая голубая дверь с надписью…

— Вероятно, «регистрация», — догадался Тубанов…

Ареев подошёл к двери и открыл её. За дверью оказалась небольшая комната. Стены и потолок её сохранились несколько лучше, чем в главном коридоре… Посередине её стоял стол, покрашенный местами облезшей белой краской. В углу стоял стул того же цвета.

— Что теперь? — спросил Ареев.

— Подойди к столу и поворачивай эту пачку так, чтобы я мог снять её со всех сторон…

…При съёмке выяснилось, что только одна сторона… грань папиросной пачки имела на себе какие-то надписи, а остальные — совершенно пусты. На лицевой стороне был изображён шагоход, точно такой же, как тот, что лежал у пролома. Шагоход «двигался» по большим кроваво-красным, как и он сам, буквам…» (А красный цвет, для контраста в джунглях — возможен!) «…Над шагоходом стоял квадратный серо-коричневый штемпель, полный непонятных надписей.