Жан Рено - Подводный город

— И вы уверены, Вернье, что жилец ничего не понял?

— Абсолютно ничего! Когда Бон отбывал свой срок, мы этаким манером с ним переписывались. О дожде, о хорошей погоде — и все было понятно нам, а надзирателям казалось, что им все понятно!

— Но, мосье Вернье, что, однако, написали вы по поводу бриллиантов? — певуче спросил голос итальянца.

— Намеки — и ничего определенного!

Голос с английским акцентом начал:

— Бон был мошенник. С бриллиантами, которые он захватил с нашей помощью, он бежал в Париж, — и прежде, чем мы его увидели, он был арестован и выдан. Но ведь бриллиантов при нем не оказалось. Значит, он припрятал их где-нибудь. В тюрьме он пользовался нашими деньгами — стоило ему только потребовать — и в своих крипто-письмах к мосье Вернье уверял, что, как только его освободят, уедет во Францию, отыщет бриллианты и поделится с нами. А вырвать от него признание, где же именно бриллианты — нельзя было ни за что. Плут мог только сам найти клад с бриллиантами… На наш счет он жирел и, наконец, махнул во Францию…

— Но ведь был послан товарищ, чтобы встретить его в нью-йоркском порту?!

— Был послан, но напрасно он писал в воздухе указательным пальцем букву «З». Никто не откликнулся. Прошло четыре месяца. Ясно, что Бон захотел нас обокрасть. Никаких известий о нем. Я приказал искать его. Следы его найдены были в Париже, и недавно мне было сообщено, что эта каналья под вымышленным именем поселилась на этом пляже… Вот почему я всех вас созвал… Но он утонул — черт бы его взял! — и отчета от него мы теперь не добьемся.

— Как он утонул?

— Катаясь на лодке… Полиция перерыла его чемоданы и ничего не открыла…

— И я ничего не выудил! Сегодня я рылся, как крот — ровно ничего! Ни письма мосье Вернье, ни камня! — сказал итальянец.

— Бриэлло тоже ничего не нашел. Это надо было предвидеть. Нет других указаний, кроме нескольких местечек в письмах Бона.

— Каких? — спросил голос француза, по-видимому, из Марселя.

— Очень немногих. Например: «Бриллианты? Наверное они в безопасном месте». «Надо бы, чтобы их полюбили рыбы».

И еще вот клочок: «Я спрятал их в удивительном городе… в тот город никто не вхож… сам Господь стережет их».

— А я нашел пожелтевшую бумажонку в одном старом его пиджаке, — сказал Бриэлло. — Но синьор Мак Зидлей, наш уважаемый президент, говорит, что находка не имеет смысла.

Английский голос проговорил:

— Черт ее знает, может быть, и имеет смысл, да я ничего не понимаю. Судите сами: «Д. А. Римская дорога. II. Во время отлива столб сейчас направо». Какое это имеет отношение к бриллиантам?

Морис, стоя у окна, испытывал такое чувство, какое бывает в кошмаре. Спит он, или это действительность? Он даже ущипнул себя.

Раздались негодующие голоса.

— Бон был порядочным негодяем Кто, как не товарищи, доставил ему деньги на путешествие в Америку и ввел его к ювелиру в качестве секретаря? Кто услаждал горечь его заточения? А он чем отплатил?

Острый голосок пронизал шум:

— Ясно только одно. У Бона должны были быть в чемодане какие-нибудь бумаги с описанием, где спрятаны бриллианты. Ведь это был мелочный господин, настоящий бюрократ. Не могу поверить, чтобы он был такой подлец, как вы его себе представляете. На всякий случай, он что-нибудь да оставил же. Если Бриэлло ничего не нашел в багаже Бона, то потому, что мальчишка, который живет в номере, уже раньше обшарил чемодан.

— Возможно. Но в таком случае, у него великолепная осведомленность.

— В том-то и несчастье наше!

— Так не начать ли нам с него? Как вы думаете?

Голос внезапно смолк ввиду жеста, сделанного одним из собеседников — и вдруг все бросились к окну. Свет луны отбросил тень головы Мориса на поперечные перекладины ставней…

Они могли видеть, как он быстро спустился с крыши.

Внизу ощупью он нашел свой мотоциклет.

Увы, приехав, он забыл приспособить приводной ремень!

Все же он вскочил в седло и полетел, а шайка с проклятиями ринулась вниз по лестнице.

Морис перебирал ногами, колеса вязли в грязи, и он принужден был соскочить под тень дерева — потому что луна все ярче и ярче освещала поле — и стал приспособлять ремень.

Юноша торопился, пальцы его скользили, терялись драгоценные минуты.

Потом он опять вскочил на мотоциклет и помчался.

Однако, он мог слышать, что за ним тоже мчится автомобиль.

Морис въехал на вершину холма.

Туча закрыла луну. Мелькали кучи камней, уродливые яблони, и мотоциклет летел вниз. Дух захватывало. Это было падением в бездну. А позади ревел автомобиль.