Мэри Рено - Небесное пламя. Персидский мальчик. Погребальные игры (сборник)

Mary Renault

FIRE FROM HEAVEN

Copyright © Mary Renault, 1969

THE PERSIAN BOY

Copyright © Mary Renault, 1972

FUNERAL GAMES

Copyright © Mary Renault, 1981

All rights reserved

This edition is published by arrangement with Curtis Brown UK and The Van Lear Agency LLC

© Е. Чеботарева, перевод, 2015

© А. Ковжун, перевод, 2015

© М. Юркан, перевод, 2015

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2015

Издательство АЗБУКА®

Змея кольцами оплела тело ребенка. Стало трудно дышать. На мгновение малыш испугался: в его сон ворвались дурные видения. Но, едва очнувшись, мальчик сразу понял, в чем дело. Он тут же просунул руки под сдавивший его обруч. Тот подался, и тугая лента, стянувшая грудь, напряглась, потом ослабла. Змея скользнула вверх по плечу, к шее, и ребенок почувствовал у самого своего уха трепещущий язык.

Старомодный ночник, разрисованный фигурками мальчиков, катающих обручи и наблюдающих за петушиными боями, слабо горел на своей подставке. Сумрак, в котором ребенок заснул, рассеялся; только холодный резкий свет луны падал сквозь высокое окно, оставляя на желтом мраморном полу голубые пятна. Мальчик отдернул одеяло, чтобы взглянуть на змею и удостовериться, что та неопасна. Мать говорила ему, что пестрых змей, чьи спины похожи на тканую кайму, не следует трогать. Змея оказалась бледно-коричневой с серым брюшком, гладкой, как полированная эмаль.

Когда ему исполнилось четыре – почти год назад, – для него сделали детскую кровать в пять футов [1]длиной; но ножки были низкими, чтобы ребенок, случись ему выпасть, не разбился, так что змее было несложно заползти наверх.

В комнате все спали: его сестра Клеопатра в своей колыбели, рядом с няней родом из Спарты, и ближе к нему, на кровати получше, из резного грушевого дерева, его собственная няня Хелланика. Была, должно быть, полночь, но он все еще слышал голоса поющих в зале мужчин. Они пели громко и нестройно, проглатывая окончания строк. Ребенок уже понимал почему.

Змея была его ночной тайной. Даже Ланика, лежавшая так близко, не знала об их молчаливом сговоре. Няня блаженно похрапывала. Как-то раз мальчик передразнил скрипучий храп своей наставницы, и она его хорошенько отшлепала. В Ланике текла царская кровь, и дважды в день она напоминала ребенку, что только ради него взяла на себя труд няни.

Всхрапывания, отдаленное пение лишь подчеркивали тишину и одиночество. Единственными бодрствующими здесь были сам мальчик, змея да часовой, шагавший по коридору. Страж только что звякнул своими доспехами, проходя мимо дверей.

Ребенок перевернулся на бок, поглаживая змею, чувствуя, как гладкое, упругое тело скользит под его пальцами и по обнаженной коже. Змея положила свою плоскую голову ему на грудь, словно вслушиваясь в биение его сердца. Поначалу змея была холодной, поэтому мальчик и проснулся. Но теперь, забирая его тепло, змея согревалась и засыпала и могла остаться с ним до утра. Что сказала бы, наткнувшись на нее, Ланика? Ребенок подавил смешок, чтобы не спугнуть змею. Кто бы подумал, что змея могла уползти так далеко от комнаты матери.

Мальчик прислушался, стараясь уловить, не послала ли мать на поиски Главка. Так звали змею. Но он расслышал только перепалку двух мужчин и громкий голос отца, перекрывший крики спорящих.

Малыш представил мать, в белом шерстяном платье с желтой каймой, которое та обычно надевала после купания; волосы распущены, рука осторожно прикрывает лампу и от света кажется ярко-розовой; мать тихо зовет: «Глав-в-вк!» – или, может быть, наигрывает змеиную музыку на своей крошечной костяной флейте. Женщины, должно быть, ищут змею повсюду, среди столиков для гребней и горшочков для притираний, внутри окованных бронзой сундуков для одежды, пахнущих благовониями. Он видел как-то раз, как они искали затерявшуюся серьгу. Служанки перепугаются, станут неловкими и бестолковыми, а мать будет сердиться. Снова прислушиваясь к шуму в зале, он вспомнил, что отец не любит Главка и будет рад, если тот пропадет.