Виктор Квашин - Погладить запретного зверя

— Я скажу: чушь собачья!

Нэликэ вдруг резко выкрикнула несколько слов. Почти немедленно появился оскаленный пёс и следом «конвоир» с карабином в руках.

— Гыр-гыр, бур-быр-гыр! Ты врал мне, мущчина! Я не говорю с тобой больше. Уходи навсегда!

«Конвоир» передёрнул затвор, показал стволом «на выход!»

Всё кончилось! Застрелит как зайца — иное в этом жесте не читалось. Юрий Сергеевич затравленно оглядывался, что-то лопотал о прощении, о неразглашении, клялся, упал на землю «не станут же они убивать в своём доме». Собака быстро исправила положение: все должны вести себя только так, как приказала хозяйка!

Юрий Сергеевич шёл как можно медленнее, но пёс подгонял, а молчаливый «конвоир» держал палец на спусковом крючке. Шансы подходили к нулю. Понятно, если бы удалось стереть память, его бы отпустили «дурковать» среди живых, а если он «негипнабельный», один выход — в расход. Видать, они крепко берегут свою тайну. Свято берегут, запрет у них на знание посторонними о существовании Мудура. Табу это. Сонгдо!

— Я видел Дэгдэчи! — заорал он, чтобы услышала Нэликэ.

Пёс тут же с разбегу одним ударом сбил на землю, навис над лицом жёлтыми клыками. «Конвоир» направил ствол в лоб.

— Что ты видел?

— Дэгдэчи, — прошептал Юрий Сергеевич, косясь на собачью пасть, — Летучего Человека.

— Гыр-гыр Дэгдэчи быр-тур-мын, — крикнул «конвоир» в сторону дома.

Послышался ответ.

— Вставай, поворачивай обратно.

Его снова привели в чум, посадили.

— Говори, мущчина, что ты знаешь о Дэгдэчи. Смотри, насквозь тебя вижу. Соврёшь — жить не будешь!

— Я правду говорю. Два года назад, в Тернейском районе, на Кеме.

— Как ты его видел?

— Рядом, как тебя.

— Врёшь! Убью тебя сейчас! Никто Дэгдэчи так рядом не видел!

— Это женщина была. Женщина-Дэгдэчи. Она связана была, я её отпустил.

— Кто тебе такое рассказал? Говори, от кого слышал? Этого никто не мог рассказать.

— Там Петр Каляндига был, он и спас Дэгдэчи. И меня тоже.

Нэликэ отвернулась, быстро-быстро заговорила с «конвором», они немного поспорили на повышенных тонах, потом оба повернулись к Юрию Сергеевичу.

— Амнистия тебе, мущчина! Не бойся. Не будем тебя обижать.

— Вы знаете Петра?

— Я сама из рода Каляндига. Замуж вышла вот, за него, — кивнула на «конвоира», который поставил карабин на предохранитель и закинул на плечо. — Я мало Петра знаю, раз только видела. Говорили наши, когда малая была, что он Дэгдэчи стережёт. Значит, говоришь, он тебе доверял?

— Да. Я ваши законы понимаю. Сонгдо! Я никому не скажу.

— Ладно. А если понимаешь, зачем это забрал у Мудура? — она показала металлическую вещицу.

— Я знаю, где вторая половина. Хотел соединить. Отпустите, я вам вторую принесу.

— Говори, мущчина! Где половина?

— Пришельца знаешь?

Она кивнула, усмехнулась.

— У него.

— Пусть принесёт!

— Он не сможет, болеет. Я вчера был у него. Он умирать собирается. Думает, что болезнь его из-за того, что он знак змея у себя держит.

— Пришелец о Мудуре помнит? На него тоже не подействовало?

— Нет, — теперь усмехнулся Юрий Сергеевич, — он считает, что был у инопланетян, а на пластинке знак змея из параллельного мира, который охраняет космодром. Ну, что-то вроде этого. А половинку пластинки он нашёл, когда человек тут погиб. Пришелец теперь умирать собирается, говорит, уже скоро.

Нэликэ вышла, отсутствовала минут двадцать. Принесла пол-литровую банку некоей жидкости, густой как масло.

— Отдай Пришельцу. Пусть пьёт по чайной ложке три раза. Поживёт ещё, скажи ему.

В село Юрий Сергеевич не шёл — летел! Вспомнилось по ассоциации чувств возвращение с Кемы:

«Свободу попугаям!». А как же теперь? «Свободу рептилиям»? Нет, здесь иначе:

— Свободу Горынычу!

В селе сразу зашёл к Пришельцу. Тот обрадовался. Сам посуетился с чаем, порезал колбаски, того-сего. Юрий Сергеевич вручил банку со снадобьем, объяснил, что случайно забрёл к Нэликэ, и что она пообещала, что он будет долго жить ещё, если выпьет это лекарство и вернёт то, что ему не принадлежит.

Уши, брови, губы Пришельца пришли в движенье:

— Я так и знал! Я же говорил тебе, болезнь от знака Змея! И как же я теперь его верну, и куда? Я же и не дойду никуда.

— Да не беспокойтесь вы! Я отнесу.

— Честно? Ты сам? Не боишься, а заболеешь, как я?

— Сам отнесу. Нэликэ сказала, что мне можно. Она знает.

Дома неожиданно оказалось всё прибрано, везде горел свет, пахло вкусным. В прихожую выскочила, как коза, Дарья и принялась строить рожи в сторону кухни. Юрий Сергеевич разулся, бросил в угол рюкзак.