Виктор Квашин - Погладить запретного зверя

— Не надо бояться. Чертей нет. Я чай согрел, выходи, пить будем, —раздался от костра совершенно человечий голос, и напряжение сразу спало.

Юрий Сергеевич выбрался, поднялся на всё ещё дрожащие ноги. Большой пёс подошёл вплотную, понюхал колено. Вторая собака сидела у костра и тоже смотрела на него.

— Собачки добрые, не тронут, —сказал человек и повернулся к Юрию Сергеевичу. Лицо уплощённое, глаза раскосые — типичный восточный азиат.

Юрий Сергеевич подошёл, протянул руку:

— Юрий.

— Петро. Давай чай попьём.

— А, так это ты с чёртом дружишь? — буркнул Юрий Сергеевич сгоряча. После испуга наступила досада, и эгоистичная натура искала виновника позора.

— Люди всегда упрекают других в том, чему сами завидуют, —ответил Петро, похоже, не сильно обидевшись. Он отцепил от пояса мятую алюминиевую кружку, налил чаю. — Хороший чай пьёшь, вкусный!

Юрий Сергеевич, желая замять свою грубость, достал из рюкзака баночку с мёдом, последние два пирожка.

— Угощайся. Не обижайся, струхнул я малость: псиной воняет, дышит как собака, а у костра человек — кто ещё кроме чёрта?

Петро рассмеялся каким-то мягким, заразительным смехом. Расхохотался и Юрий Сергеевич, сам над собой, над своими страхами и трусостью.

— Так, значит, правду люди про тебя говорят? Знаешься с чёртом?

— А-а, все мы немножко черти, —отшутился Петро. — Вкусно! — показал он огрызок пирожка.

— Жена стряпала. Она у меня ещё не такое может. Так ты же Пётр Кяляндига?

Петро кивнул.

— А я к тебе иду.

— Видишь, я сам к тебе пришёл.

— Как нашёл меня?

— Собачки сказали. Я давно тут сижу, будить не хотел. Куревом не богат?

Юрий Сергеевич полез в рюкзак, вытащил пачку «Примы», подал Петру.

— А сам-то что?

— Бросил. Ношу для хороших людей. В тайге курево — первая надобность, по себе знаю.

Петро распечатал пачку, прикурил от тлеющей палочки, затянулся.

— Так чего ко мне-то шёл?

— Чтобы ты мне чёрта показал.

— Ты, что ли, в школе не учился? Чёрта нет, сказки это.

— Мне Павел Лемехов всё рассказал.

— Кто такой? Не знаю такого, —Петро отвёл глаза, закашлялся. — Ладно, раз пришёл, пойдём. Собирайся. Дождь пойдёт скоро.

— Откуда знаешь? Прогноз слушал?

— Знаю. У меня свой прогноз. Поспеши, если мокнуть не хочешь.

Юрий Сергеевич наскоро собрал палатку, упаковал рюкзак.

— Как же мы впотьмах?

— Скоро светло будет. Пошли.

И вправду, стоило затушить костёр, и в просветах меж деревьев стало видно серое небо. Как только Петро закинул ружьё на плечо, собаки беззвучно исчезли, будто их и не было. Вслед за уверенным Петром шлось легко и быстро. Несколько раз переходили речку, которая становилась всё меньше. Часто встречались лежащие от берега к берегу брёвна с вбитыми вертикально колышками. Юрий Сергеевич знал, что это приспособления для зимних ловушек на пушного зверя, спрашивать не стал, чтобы не насторожить и без того недоверчивого Петра. Ясно, что без нарушения законодательства в тайге не проживёшь.

Один раз перекурили на скале над руслом, откуда была видна часть долины Мрачной, стиснутая с боков крутыми отрогами хребтов. Вернее, перекурил Петро, а Юрий Сергеевич просто посидел. Солнце поднялось, но видно его не было за плотными низкими облаками. Вскоре, действительно, заморосил дождик.

Дом стоял на возвышенной террасе, прикрытой с севера отрогом горы. От речки, которая тут была уже просто ручьём, к дому поднималась хорошая тропа. Поляна вокруг была выкошена. В стороне, но недалеко были сараи, какие-то хозяйственные постройки. Собаки уже лежали под навесом, будто и не ходили никуда.

— Не течёт? — показал Юрий Сергеевич на крышу, крытую тёсом — колотыми тонкими дощечками, сплошь поросшую мхом.

— Бывает. Раз в год подновлять приходится.

Дверь отворилась, на крыльце появилась женщина неопределённого возраста, одетая в мужскую одежду, но в цветастом платке на голове. Лицо её было так же типичным «туземным», непривычным Юрию Сергеевичу, но с некоторой полуулыбкой, которая обычно располагает к общению.

— Заходите в хату, —сказала она как-то по-хохляцки. — Промокли, поди, дождик, вон какой. Сейчас, печку затопим, просушитесь. А меня Марьей зовут.