Юрий Леляков - Точка в памяти миров [СИ]

— И всё-таки… — начал Кламонтов, глядя сквозь прозрачную воду на выложенное цветными плитками дно фонтана. — Люди в мыслях и действиях — исходят из реальности, какую знают! И вдруг она — не та, что была! Уже знают, чувствуют — другую…

— Давай об этом не здесь, — Вин Барг огляделся по сторонам. — Хотя никого, но…

— Но и мы чувствуем, какая тут реальность! — Мерционов посмотрел на эмблему над загнутой крышей торгового центра. — Никакого «застоя», диктатуры, напряжённости; никто не думает о повальном доносительстве, вине всего народа… Откуда потом всё это — и так неожиданно? Или тоже — поголовно закодированы? Или как?

— Так и проблема: «25-е кадры» — потом, уже на этой почве! — задумался Вин Барг. — И поголовную кодировку на Земле — память вагона не подтверждает…

— И всё-таки пойдём… Хотя понимаю: когда ещё придётся тут бывать? И что уже тогда будет? Но и обсудить надо многое… Да, а телепортироваться — откуда?

— Пока пойдём по Навагинской, — предложил Кламонтов. — Там и будем говорить…

Он с сожалением отошёл от фонтана, лишь на мгновение обернувшись — и последовал за Вин Баргом и Мерционовым в тень деревьев. Как же давно не был здесь… (Правда — и узнать его никто не мог: не этим летом был, и выглядел старше, и квартиру сняли — далеко отсюда, на окраине…)

…Тень кончилась. Впереди была залитая жарким солнечным светом улица. На самой кромке света и тени — остановились…

— И всё равно: так кликушествовать о стране, народе… — вновь начал Мерционов. — Когда вот, реальная жизнь — у всех на виду! А эти — гадят, отрабатывая чьё-то благоволение: вопят про быдло, способное только воровать! А спросишь прямо — начнут в ответ: тебе повезло в жизни, ты многого не знаешь, а мы — чего-то не имели, пострадали…

— Хотя и пострадавшие есть, — напомнил Вин Барг. — И не только за такую «оппозиционность». Вот в чём ужас…

— Нет, а выход они предложили? Все, вместе взятые — хоть какой-то?

— Это ты от них многого хочешь, — вздохнул Вин Барг.

— А ещё — юродство чуть не на генетическом уровне, — с досадой добавил Мерционов. — Как сказали бы раньше: «в крови»… На благополучные» судьбы наплевать — важны только неустроенные! И по этому поводу — будут извиваться в корчах, сокрушая всё вокруг! И что им докажешь…

— И как быть, если чувствуешь себя не наравне с худшими… — добавил Вин Барг.

Мерционов наконец решился шагнуть из тени — и Кламонтов, ступив следом, ощутил жар асфальта под ногами. А уж как горяча была мостовая, которую собрались переходить…

— А на этом и сыграли, — продолжал Вин Барг, и сам шагнув следом. — Не знаю, кто и зачем…

…Они перешли улицу — и Кламонтов, обернувшись, увидел уходящий вдаль ряд высоких белых зданий с чуть выгнутыми крышами. Всё — знакомое, родное… Даже перехватило дыхание: ведь — лишь на два дня вернулись сюда! В реальность, которую не уберегли предшественники…

(Хотя… А каково, и скольким из них — уже было идти так по миру прошлого, зная, на какие рифы его несёт? Впереди — 1937-й, июнь 1941-го, Афганистан — и ничего не изменить? Зная уже — и последующие вопли истеричных кликуш о том, что те, «поняли».. А вокруг, мирным улицами — идут люди, не подозревающие…)

— И всё-таки… — начал Мерционов. — Кем надо быть — чтобы так, на публику, унижать свой народ? У нас, мол, всё плохо, наше место — где-то в хвосте, все виноваты перед подонками, что те — подонки?.. И если на эти страсти — действительно «клюнули» силы вне нашего мира, которым всё равно: что учёный, что солдат, что вор…

— Но и не только здесь! — напомнил Кламонтов. — Там всюду — тоже… Хотя где — «там»? Есть Земля, есть Фархелем; а «там» — это что такое? Десять несложившихся историй в отдельных фрагментах? Или… думаем, что десять?

— Вот и я чувствую, — согласился Мерционов. — Не просто придумано… Некая реальность — и даже не одна…

— Но «явно земные» накладки, — неуверенно возразил Кламонтов. — О лагерях, депортациях…

— Да, лоскутная мозаика, — задумался Мерционов. — И связаны ли между собой эти истории, непонятно… Но чувствую: где сперва речь о тайне космического полёта и привидениях в скафандрах — такого быть не могло! Это — изначально «добрый» мир…

— И я чувствую, — понял вдруг Кламонтов. — А тот — наоборот, «злой» мир, где это привычно…

— А там уже — ничего «внеземного»! — уточнил Мерционов. — И антураж с чередованием растительных и животных поколений — явно чужероден! Чисто земной сюжет… Правда, в основе — бегство в аномальную зону; но — земные настроения времён, когда написано! Однако… Была и у них похожая мысль! И ещё многое смущает…