Юрий Леляков: Небо в кратерах дюн [СИ]

Итрихе записал в дневнике — стопке листочков писчего камня, который всегда носил с собой — карандашом из охры:

«Наиболее отвратительные «религии» возникали в результате прямых психических заболеваний. К счастью, мы знаем немного таких примеров. В результате этих явлений «бог» получался противоречивый и противный человеку. Но даже когда таким людям удавалось объединить свои слабости и антиусилия, всё равно их вылечивали а принудительном порядке…»

Затем он протянул Нэгэрцэву другую каменную тетрадь и сказал:

— Нэгэрцэв, постарайся сосредоточиться на мыслях и строчках и постепенно записывай свои воспоминания, пока не дойдёшь до сути.

— Не знаю, смогу ли. Зря я столько лет был просто на учёте. Надо было сразу лечиться. А то часто начинаем предпринимать что-то, когда уже бесполезно.

— Надо верить. Попробуем новое средство. Подождём один диск Эяна, и я приду…

…Нэгэрцэв остался один. Жёлтый огонь уже дошёл почти до края чёрной линии, а красный и зелёный погасли. Но дальше он упирался во что-то жёлто-зелёное. Временами это что-то казалось ярко-бурым и вызывало отвращение… Сквозь пелену мутных, как болотная вода, фосфенов, он видел, как справа от жёлтого огня возникает тошнота цвета головной боли — иначе нельзя описать… Но слева возник Итрихе с двухцветным фонарём. Вспыхнул красный огонь, потом сменился синим, потом опять красным…

Всё быстрее и быстрее мелькали огни одного из последних достижений медицины Хорося… Жёлтый огонь наливался силой быстрее, чем бурая стена. Вдруг он превратился в неимоверно горячий, как недра Эяна, золотой луч, и резко ударил вправо. Бурая стена быстро исчезла, осталось только затухающее неприятное ощущение… И Нэгэрцэв вдруг увидел слева от жёлтого огня — в котором, казалось, горело время, превращаясь в пространство — оскаленную морду, и почувствовал, как его правая рука раздробила о неё тяжёлый предмет, и морда без крика треснула и рухнула вниз…

— Вспомнил… — выдавил из себя Нэгэрцэв.

Поворотом ручки Итрихе слил два огонька фонаря в лиловое пятно. Он поставил прибор перед Нэгэрцэвом…

(Ах, такая цветотерапия…)

…Нэгэрцэв напрягся и усилием воли заставил себя как бы декантировать прошлое через этот лиловый фильтр насосом мышления. Приятный солнечный огонёк намертво вцепился в правый край чёрной полосы. Жёлтые молнии всё реже проскакивали где-то в поле ассоциативного зрения, не влияя на основные картины жёлтого огня и чёрной полосы на фоне лилового сияния, и продолжая уничтожать бурую гадость… Однако Нэгэрцэв продолжал отдавать себе отчёт в реальном положении вещей: в том, что сидит перед лечебным фонарём, очистившим его мышление, и старается вспомнить неприятные подробности прошлого…

…Как только он заговорил, Итрихе включил записывающий прибор.

— Я вспоминаю: взял старый резервный дирижабль из соседнего госхоза, собрал незаметно для экономики по капле горючее, ещё кое-что, и дни отдыха так же скопил — и полетел в одиночку в максимально концентрированный отпуск, в предполагаемый Южный Агварасичорпн… Всем остальным было некогда… Я гарантированно подсчитал, что никому моё отсутствие и отсутствие дирижабля не помешает. Тогда выдался лёгкий период между бурями… Надо же было наконец выяснить, что там, на юге, за Полосой Смерти… По-моему, я был прав?.. И вот — полетел от самого южного Мысъенха, и через 21 день опустился в южной саванне. Климат там был уже хороший, сухой… Деревья похожи на наш валтан, с зонтиком ветвей… А над головой — яркие звёзды… Нда…

Вдруг жёлтого огня не стало, а чёрная полоса превратилась в две кремовые. Итрихе, испугавшись, включил лиловый фонарь. Нэгэрцэву показалось, что он качается в промежуточном состоянии, и вот-вот свалится в бред…

Но тёплый лиловый огонёк опять настроил его на реальность. Кремовые полосы собрались в жёлтый огонь. Он заставил отступить тяжёлое чувство безумия… Учёный вспомнил наблюдения за звёздами, которые он проводил с несовершенной техникой: 20-кратным телескопом-фотометром и телескопом-секстантом с 10-кратным увеличением. С трудом ему удалось всё это организовать! Несмотря на то, что Колось был богатой планетой, тяжёлые условия жизни пока отвлекали людей от второстепенных научных исследований…

…— У меня слабый тип нервной системы, — сказал Нэгэрцэв через день, когда они с Итрихе всё так же продолжали в прежних позах вести расследования…

(И… Не обрыв, но… Будто — не нашёл слов для чего-то?