Юрий Леляков: Небо в кратерах дюн [СИ]

— Держи! — и джихдувши потащили упряжку по небу, а Мыся распахивала облака как плуг…

Лавчарингш описал круг по облакам и возвратился на прежнее место. Затем он схватил трос и перерезал. Трос спружинил и так шмякнул по губам Мыси, что она превратилась в вывернутую Мысю; от удара Мыся упала вверх и утонула в зените. Небо зарябило и тут же сомкнулось. На небе выступили яркие звёзды зимы, заморозили облака, и гнилые навдарховые яблоки не годились для варки в кастрюлях…

…Хърóсиртън думали в древности, что на небе есть «обратная тяжесть». И Лавчарингш — рассказывали они — прицепил за губы Мыси ланцет, который раскрывался как пинцет, а потом накинул на коренную репу… (?) …конец верёвки, привязанной к Мысе, и началась небесная пахота. Мыся потянула упряжку по небу, стукнулась носом о борт горизонта, начала ездить по кругу, а сани вспахали облака, которые стали рыхлыми и постепенно рассеялись… Мыся тащила его вверх, потом вспомнила про «обратную тяжесть» и хотела бежать назад — но у самой границы харбай налетел на Мысю сзади, и толкнул её в «обратную тяжесть»; а Лавчарингш — с огромной силой бросил верёвку ей вслед… Верёвка придала Мысе большую скорость, стала раскручивать — и Мыся, крутясь, полетела немного в сторону; а Лавчарингш взвалил на себя всю упряжку — и побежал по тающим облакам… Он добежал до вершины горы Чагирна, здесь вместе с мышками сел в сани и поехал вниз. Обернувшись, он увидел, как за Мысей схлопнулся зенит. Небо зарябило, облака растаяли… При свете ярких звёзд и полных лун он поехал на харбае по блестящему снегу вниз, перелетая через огромные ущелья. Позади высоко взмывали фонтаны снега. Фрелу протянула длинный серебряный луч и прибавила ему скорость. Лавчарингш и его зверьки съехали с горы, по инерции преодолев несколько перевалов, покинули горную страну и доехали до Керехета. Луна толкала лучом в харбай, испуганные гребненосные змеи прыгали в разные стороны, когда Лавчарингш размахивал светящейся ургой… Когда доехали до Керехета, Эян остановил харбай лучом. Люди все вышли на улицы и радовались, глядя, как вода уходит в песок. Лавчарингша назначили председателем горкома и жрецом Неба…

(Как же — это всё…

Но пока — не удивляться? Слушать, смотреть…)

…Они ехали по караванному проспекту — отдохнувшие, повеселевшие. Свежие ящеры — вездеходы пустыни…

Они оставили их попастись прямо в ханстовом сквере. Ханст — это стланиковое дерево, укрепляющее пески. Навдарх и ханст — деревья жизни планеты Хорось…

…Ящеры с удовольствием уплетали сочные эфемерные мхи и лишайники. А люди пошли дальше — и вдруг вдали послышалась оживлённая беседа. Кто-то с жаром что-то доказывал, а кто-то не верил…

…За улицей Ветра — им предстала площадь с монументом в честь открытия лазера. И слева стояла толпа, а справа — человек с измождённым лицом, выгоревшими серыми волосами, и странно горящими глазами… Один из стоящих в толпе укоризненно посмотрел на того из попутчиков, кто задал человеку вопрос:

— Ну, и как?

И последовал странный ответ:

— Вентилятор гонит по кровеносным сосудам человека потёки ветра и смазки. В память о Солнце каждый день проводится рассвет. Пустой вожак из-под самца — это величайшее зарево, но багровое зарево гвоздя…

…Унъерт хорошо знал человека по имени Итрихе. Он после окончания общеобразовательного 8-летнего института стал психиатром. Дело, конечно, благородное, но жаль, что его соученика не привлекал чувственный метод познания. Он подошёл к… да, это же Нэгэрцэв! Он совершил путешествие на дирижабле… вот только чем оно закончилось? Где дирижабль?..

…Он стоял несколько поодаль, его нагревательный баллон ещё не остыл. Моторчики не работали. Якорь не был как следует закреплён. На баллоне виднелись контуры незнакомых созвездий…

— Какой сейчас век? — спросил Итрихе Нэгэрцэва.

Глаза его притухли, и он произнёс:

— 28-й. 40-й год…

— А где ты был только что?

— В городе Зыектынх… Но юг…

— Что — юг?

— Звёзды движутся на юг и звенят как телеграфные провода. И нити магистральной смолы…

— А какой груз?

— Есть такие почтальоны зари. Они длинной ургой…

— Да помню я эту древнюю легенду!..

…Все вспомнили, что Нэгэрцэв когда-то очень долго отсутствовал, и никто не знал, что с ним. А когда вернулся, на него было страшно смотреть: он еле держался на ногах, не мог объяснить, что с ним произошло, говорил бредовые фразы. Психиатры заметили, что он вообще нормальный, но даже от намёков на юг с ним творится что-то не то. Логично было предположить, что он помешался и отправился не поймёшь куда в невменяемом состоянии, но смог из последних сил всё-таки прилететь к людям за помощью…