Марк Шейдон - Проклятие Звёздного Тигра. Том II [СИ]

— Я зайду к Неверину, Джаэлл. А ты займись… — он неприязненно глянул на съёжившегося парня. — Ложное обвинение. Пытка — иначе назвать не могу. И, разумеется, нарушение закона о Суде Звезды.

Бедный парень издал сдавленный стон. И не просто вейлин, а Луч! Он уж точно жалеть не станет…

— Двадцать стелов. Половина — с тех, кто стоял тут, потешаясь над чужой болью. Ещё… — Чен кивнул на кнут, — также двадцать. Можешь воспроизвести ту прелестную обстановку. Принесёт ли это пользу, я не уверен, но это справедливо. И, Джаэлл, — он понизил голос: — не перестарайся, мой дорогой.

Глаза юноши ярко блеснули. На миг Чен посочувствовал жертве, отданной во власть Джаэлла Рени.

— Я не шучу. — Он говорил совсем тихо — никто не слышал его, кроме Джаэлла. — Вэй хранят закон, а не используют. Посмеешь отыгрываться за старые обиды — будешь вторым за ним. Прямо здесь. Ясно?

Юноша слегка побледнел. Хищная предвкушающая улыбка исчезла.

— Да, милорд. Я понимаю, милорд.

— Чудесно. — Чен вновь взял менестреля за подбородок и пристально заглянул в глаза. Горечь и страх, ещё бы… и всё. Последний штрих, который был ему необходим: мальчика унизили, с ним обошлись несправедливо и жестоко, но он не радовался, что кого-то накажут. «Да. Всё верно. Его я смогу учить».

— Как мне звать тебя, малыш?

— Эвин Рей. — И не выдержал: голос зазвенел отчаянной, страстной надеждой: — Милорд, но я… да?!

— Вэй тоже болеют иногда, Эвин. — Он коснулся худенькой руки с багровой полосой содранной кожи вокруг запястья: — И бывают беспомощны. И страдают. Даже те, кто уже Пробуждён.

— Я шёл к вам, — прошептал мальчик.

— Знаю. Извини.

Эвин удивлённо поднял брови и тут же слабо улыбнулся — понял. Чен не сомневался, что он поймёт.

— Разве Магистры непременно должны выбегать к ученикам навстречу и везти домой в карете?

— Похоже, должны, — усмехнулся Ченселин. — Если каждый будущий Вэй станет по пути к Магистру попадать в такие истории — придётся выбегать и везти. А то ни один ученик до нас живым не доберётся.

— Я бы добрался, — с некоторой обидой возразил Эвин.

— Сомневаюсь. Ты не так уж много знаешь о Чар, дорогой. А самоуверенность опасна.

Мальчик вспыхнул и пристыжённо опустил глаза.

— Теперь иди в любой дом и попроси обед и постель. Ты нужен мне отдохнувшим. — Чен нахмурился, заметив на лице нового ученика робкий протест: — С Учителем не спорят. Делай то, что я сказал. А если кто-то будет груб с тобою, напомни — ты ученик Луча. Больше не менестрель, Эвин. Чар-Вэй. Навсегда.

Он шёл к дому местного Вэй, а звуки за спиной красноречиво свидетельствовали: приговор усердно приводится в исполнение. Чен надеялся, что (ради своей же безопасности!) Джаэлл сумеет сдержаться. Парень, в общем, заслужил; а Джаэлла будет жаль, если ослушается Магистра, и придётся его наказать.

Трясины Тьмы! Неверин Тэнли — вот кого охотно бросил бы на колени под кнут! Больше всех в этой мерзости виноват самодовольный ленивый тип, именующий себя Вэй! И тут, в Таднире, все такие, как на подбор. А Звезда завидует Ченселину Тарису из-за благосклонности Верховного. Если запихнуть его в Таднир — проявление благосклонности, страшно и представить участь того, кем Брэйвин недоволен!

Дом был отделан резьбой из мраморного дуба — вейлин явно желал казаться человеком утончённым. В Аэтис, ехидно отметил Чен, эта резьба давно вышла из моды, а бедняжке Неверину, который так за модой гоняется, и невдомёк. Ну, если в деревне процветает столь «доброжелательное» отношение к менестрелям — немудрено, что свежие новости из столицы до почтенного вейлина не доходят…

Дверь распахнулась под его взглядом, и он стремительно вошёл, не утруждаясь тем, чтоб соблюсти приличия и подождать, пока хозяин выйдет к нему сам. В итоге тот едва с ног его не сбил, поспешно выскочив навстречу. Чен, этого и ожидавший, успешно избежал столкновения и прошествовал мимо него в комнату для гостей — ледяной, высокомерный, с откровенно саркастической усмешкой. С нею же огляделся и сел, скрестив руки на груди, — не в одно из обитых дорогим бархатом кресел, а на краешек стола пурпурного винного дуба, плащом «случайно» сбросив на пол бокал. Хрупкая вещица с нежным звоном разбилась. Вейлин гневно сузил глаза (бокалы из тонкого дешелетского стекла стоили недёшево), но промолчал. Чен приятно улыбнулся. Неверину повезёт, если отделается только бокалом.

— Ваш свет озаряет мою душу, вэй’Ченселин, — сдержанно приветствовал его вейлин.