Марк Шейдон - Проклятие Звёздного Тигра. Том II [СИ]

— Он необычный, правда?

Мальчишеский голос. Слегка смущённый: будто не уверен, стоит ли об этом говорить, но говорить ему очень хочется, и он намерен продолжать. Эвин.

— Да. — А это Джаэлл. И (Чен улыбнулся) своего Магистра за кустами не слышит. — Он тебе нравится?

— Очень. — Голос Эвина чуть дрогнул. — Знаешь… я думал, Магистры никогда не бывают… ну, такие. Ты же понимаешь? Как будто его можно любить.

— И правильно думал, — спокойно отозвался Джаэлл Рени. — И лучше не пытайся.

«Но… мне казалось, ты… Почему?»

— Почему? — растерянно спросил Эвин.

— Увидишь. Не смотри на меня испуганно, Ступеней не будет. Он, по-моему, вообще боль причинять ненавидит, хоть и Дитя Боли Каэрина. А может, как раз поэтому. Только он холодный, как лёд.

— Не понимаю, — тихо сказал Эвин.

— Да это ничего не значит. Тебе здорово повезло… нам всем. Таких Магистров и в сказках не бывает. Мы за него каждый день богов благодарим, утром и вечером. Он отличный Учитель. И менестрели для него люди, а не грязь. И в Кружевах он как рыба в речке, ты не верь ерунде, будто он пустое место без Верховного, — враньё, он настоящий Вэй, настоящий Луч. Другим до него, как до неба. И ты можешь его уважать, гордиться им… преклоняться. Но любить его не пробуй. Он словно озеро в горах — сколько в него ни гляди, а ничего, кроме студёной тьмы, не отыщешь. Вот и Чен такой. Не пустой внутри, а вроде на замок запертый. А что не под замком, то ледяное. — Джаэлл вздохнул. — Руки отморозишь, вот и всё. Он не откроет этот замок. Не хочет. Или не умеет. Таких, как он, нельзя любить.

Поднялся ветер, небо вмиг затянуло тёмно-сизыми грозовыми тучами, и мальчики поспешно ушли в дом. Чен лежал в траве, и по лицу с закрытыми глазами текли холодные капли дождя.

Лишь единожды я осмелился спеть тот узор, а более не касался его ни разу.

Он пришёл ко мне сам — он словно был наделён чувствами и желал стать мелодией Кружев. Красота его поражала: узор был завершённым и чётким в той же мере, как расплывчаты и неясны все легенды о Камне. Словами я не выразил бы истин, запечатлённых в нём; но там были разгадки всех тайн — и Знаки Огня, и суть Камня, и хитроумно запрятанная в легендах истина о Творителе. В узоре были сброшены все вуали Сумрака — как и всегда в рождённых Мерцаньем Кружевах Чар.

Всё началось со Знаков Огня. Мне хватало времени на раздумья: пять лет я не брал учеников, не мог решиться после него. Взялся за научные изыскания, к коим всегда стремилось моё сердце, и лишь они отвлекали меня от горечи, от унизительно-безнадёжных выводов о моём «таланте» учителя, непомерно раздутом молвой и столь жалко лопнувшем на деле… от мыслей о нём. От невыполнимых желаний.

То был первый день Знака Огня. Я был так уверен, что не мог думать о другом, заниматься другим. Узор сиял перед глазами, струился в жарком летнем воздухе. Он молил: дай мне дыхание! — и я вошёл в Кружева и выделил — вплёл — создал: песней, ароматом лесных трав, стремлением и прохладой, страхом и страстью неведомого мне сердца, близостью и непреодолимой бездной… Как беден язык слов!

Узор не был призывом к Пламенеющему. Не был и указателем (я хотел спеть указатель, но оказался бессилен). Скорее, открывал он возможность, близость во времени, а не в тарах; впрочем, я не уверен. Узор (если я угадал Знак Огня) должен был явить мне, сколь вероятно, что Пламенеющий будет возле Творителя этим летом. И едва я вдохнул в него голос — он ожил яростно, неукротимо, оглушая меня, разрывая в несвязные ноты стройную песню моего Поля. Ясное небо в единый миг затянуло грозовыми тучами, задул резкий холодный ветер — летний день сменился ненастным, будто выдернутым из зимы. Но я заметил это позднее, когда течение песни было разорвано. Тогда же — не ощущал ничего, кроме узора, поющего вокруг — во мне — для меня — мною… что свидетельствовало неоспоримо: вероятность сближения не просто велика, сближение реально. И не в туманном будущем. Неистовый крик узора утверждал: оно свершается здесь и сейчас. Сегодня и в моём Поле. В моём Джалайне.

Узор подхватил меня, как пушинку. Он властвовал — мне надлежало подчиняться. Огонь, который я искал, был рядом. Я стремился к нему всем сердцем, всей Чар, каждым завитком узора и каждой нотой песни; я уже не пел, я даже не кричал — остался лишь шёпот: приди. Откройся, Огонь, приди к своему Творителю! И если я верно определил свою роль, свою судьбу — сейчас он приближается.