Анна Семироль - Офелия

- Это что…

- Ах-ха, с нами. Ты слышал, о чём я просил?

Питер кивнул. В доме хлопнула дверь: видимо, кто-то увидел его мокрым на мостках. Йонас схватил ведро, быстро черпанул ещё воды, вылил на мостки, смывая кровь. Присел на корточки, развернул вниз штанину и умоляюще прошептал:

- Ребята, если Палмер узнает – он её пристрелит. Молчите, я вас прошу. Я вам всё объясню, клянусь. Пит?

- Слышу…

Между кустами замелькало нежно-сиреневое платье миссис Палмер. Питер встрепенулся, встал между друзьями и принялся тараторить, разыгрывая обиженного:

- Вы что – с ума посходили? Дай сюда ведро, дурак несчастный! Кев, уж ты-то… Такой воспитанный, ещё в очках! Вот и разнимай вас после этого! Хотите носы друг другу разбивать – валите к деревенским! Тут приличный дом! Ясно?

Он голосил, обвиняя друзей во всех смертных грехах, а сам косился на неподвижное зеркало пруда. Офелии не было видно. Перед глазами так и стояло её лицо с перепуганными глазами, развевающиеся в толще воды волосы и мелкий узор на ленточках, так похожих на кружево. Ребята толкали друг друга, сдерживая смех, Кевин нет-нет, а пытался пожать руку Йонасу.

- Фашу-уга, - тянул он.

- Евреище, - корчил рожи Йонас. – Так тебя, ах-ха. Пит, прости, я чес-слово не хотел тебя облить!

Мама Питера примчалась с таким лицом, будто бы две минуты назад все трое мальчишек упали в яму с крокодилами и ядовитыми змеями.

- Питер!!! О господи, почему ты мокрый? – запричитала она. – Что случилось?

- Мам-мам-мам! – мальчишка переключился на неё. – Это всё ведро! Мам, эти два дурака сцепились, я водой их хотел, а огрёб сам! Мам, всё хорошо! Я всё равно их помирю!

«Два дурака» дружно закивали, заулыбались. Кевин встал так, чтобы не было видно валяющегося на мостках секатора. Йонас добродушно развёл руками.

- Простите, миссис Палмер, извините, миссис Палмер! У нас был расовый конфликт, и он исчерпан!

- Никаких расовых конфликтов в моём доме! – прикрикнула Оливия Палмер и уже спокойно, со сдержанностью настоящей леди, добавила: - Питер, переоденься и спускайся на кухню. Сделаю вам чаю с бутербродами. Мальчики, прошу за мной.

Ребята и миссис Палмер ушли, а Йонас слегка задержался: сказал, что обуется и отнесёт злополучное ведро в сарай.

Он нагнулся, закатал штанину, посмотрел на рану, которая только что обильно кровоточила, а сейчас смотрелась так, словно он поранился несколько дней назад. Хмуро кивнул, обул потрёпанные кеды, стиснул мокрый окровавленный платок в кулаке. Оглянулся на пруд: светлый силуэт маячил вдалеке, у решётки, частично перегораживающей реку.

- Извини, что пришлось так, Офелия, - сказал Йонас едва слышно. – Я верю, что ты не сделала бы ему ничего плохого. Но тебе сейчас так плохо самой, что я должен был быть уверен, что ты не тронешь Пита. Я тебе клянусь: мы что-нибудь придумаем. Только сперва мне придётся всё рассказать этим двоим. И это будет очень сложно.

Офелия (эпизод восемнадцатый)

Старая ива убаюкивающе шелестела листьями – словно напевала колыбельную. Поплавки покачивались на воде, лениво уплывая по течению в сторону омута у другого берега ручья. Солнце мягко поглаживало загорелые спины троих мальчишек, лежащих с книжкой в траве. Рядом с ними в красной бейсболке высилась горстка карамелек, из которой они тягали по очереди.

- Ну как всегда, на самом интересном месте эта дурацкая надпись! – вздохнул Кевин, переворачивая последнюю страницу комикса. – Кто вообще придумал это «продолжение следует»?

- Ах-ха, - согласился Йонас и перекатился на спину. – Скучная надпись. Нет бы там было что-нибудь этакое. Ну, про героев. Или про мир. Как выдержка из учебника. Или вкладыш типа сигаретной карточки.

- Я могу нарисовать, - предложил Питер. – И будут у вас карточки по комиксам.

- И их можно будет продавать желающим! – оживился Кевин. – Мы заработаем денег, соберём машину для экспериментов…

- Каких экспериментов? – приподнялся на локтях Йонас.

- Со временем. Я сейчас про это читаю, - гордо задрал облупившийся от солнышка нос Кевин.

- А ты уверен, что у тебя не электрический стул получится? – поддел приятеля Йон.

- Вот у тебя точно только он и получится! – вскинулся Кевин. – Потому что ты…

- Немец, немец, - покивал Йонас. – А у тебя клюёт.

Кевин подскочил с места, как ужаленный, запрыгал в траве, схватив удочку. Питер уселся поудобнее, подобрав под себя ноги. Смотреть, как Кевин ловит рыбу, было почти что как ходить в кино. Каждую пойманную плотвичку Кев встречал такими йодлями, которым позавидовали бы даже самые голосистые горцы. Трясущимися руками он снимал рыбёшку с крючка, целовал её и поднимал над собой, как бесценный трофей, добытый в битве. В ведро с водой рыба отправлялась с не меньшими почестями. Кевин бормотал какие-то заклинания, насаживая червяка на крючок, тщательно плевал на него и долго прицеливался, прежде чем закинуть удочку снова. Йонас и Питер обхохатывались, всякий раз наблюдая весь процесс.