Анна Семироль - Офелия

- Да, как у русских.

- Врёшь, - резко сказал Кевин. – В Европе даже секретные объекты имеют названия.

- Кев, перестань, - вмешался Питер. – Йонасу нет смысла врать. Значит, есть секретный городок с цифрами, а не именем.

- Он немец. Они все вруны.

Йонас хмыкнул, покачал головой и пошёл к пруду. Питер окатил Кевина рассерженным взглядом, дёрнул за рукав бледно-голубой рубашки.

- Кев, ну что за дела? – спросил он. – Что ты его цепляешь всё время? Какая разница, откуда он родом? Он мой друг! И как мне казалось, он становится и твоим другом тоже. Так же классно в кафе было…

Кевин кончиком указательного пальца поправил очки.

- Мне не нравится, что он всё время врёт, Питер. И про грабли, и про то, что жил рядом с «пятном». Хочет казаться крутым и таинственным? Фу.

- А с граблями-то что не так? – удивился Питер. – Йон постоянно по хозяйству возится, тётка его заставляет. Мог и правда граблями так…

- Включи башку, друг. – Кевин поглядел в сторону пруда, где Йонас одиноко стоял на мостках. – Ты видел шрамы? У граблей зубцы толстые, подумай, какие следы от них были бы. А это оставлено чем-то тонким. Сечёшь?

И не дожидаясь ответа Питера, мальчишка тихо и ядовито продолжил:

- Так вены режут. Левая рука как раз, от ладони до локтя. Не поперёк, а вдоль. Он псих, похоже.

Питеру захотелось наорать на Кевина, обвинить его в том, что он со своими журналами про секретные эксперименты и научные теории совсем с ума сошёл, что он упёрся в то, что Йонас – немец, и для еврея это повод включить ненависть на полную катушку. Но Питер не был бы собой, если бы сделал так. И он просто сказал:

- Он мой друг. И я ему верю. Перестань, Кев.

Кевин поджал губы, как обиженная девчонка, развёл руками: ладно, мол, попробую по-другому.

- Я тоже твой друг. И я честен. Да, этот малый мне не нравится. Спроси себя: знаешь ли ты, кем он был до того, как стал твоим другом? И зачем он врёт?

Питер глубоко вдохнул, досчитал про себя до десяти. Хлопнул Кевина по плечу и скомандовал:

- Пошли к пруду.

Йонас сидел на мостках с самого краю и смотрел в воду. Футболка над правым плечом хвасталась свежей дыркой по шву, бейсболка валялась на досках рядом с хозяином. В ней лежал завёрнутый в фантик кусок любимого леденца Йонаса – полосатого, красно-белого. Питер залез в карман шорт, выудил пяток карамелек с начинкой и добавил их к леденцу.

- Это для Лу, - сказал он и уселся рядом с Йоном.

- Ах-ха, - задумчиво откликнулся тот.

Кевин помялся и тоже сел на мостки – рядом с Питером.

- А кто это – Лу? – спросил он доброжелательно.

- Собака моя, - равнодушно ответил Йонас.

В руках он держал срезанную веточку, которую тщательно обстругивал лезвием секатора. Тонкие полоски коры ложились на бежевую ткань комбинезона, потёртого на коленях. «Обиделся, - подумал Питер. – Вот как бы их помирить?»

Над прудом чертили воздух стрекозы. Пролетая над мальчишками, они едва слышно трещали прозрачными жёсткими крыльями. «Сейчас Кев скажет, что они – вылитые мессершмитты», - подумал Питер, провожая одну из стрекоз взглядом. Она спикировала на водяную лилию и замерла на нежно-розовых лепестках. Тёмная гладь рядом с ней всколыхнулась, взметнулась тонкая бледная рука, и стрекоза, стиснутая в кулаке, исчезла под водой.

- Видели? – встрепенулся Кевин. – Вон там. Пит, это она? Русалка?

- Она, она.

Питер нахмурился, всматриваясь в глубину. Офелия схватила стрекозу. Дело даже не в том, как молниеносно она это сделала (а стрекозу так просто не поймать!). Дело в том, что она убила её. Делала ли она это раньше? Питер же не всё время видит, чем она занимается. А если это началось после тренировок?

Офелия вынырнула посреди пруда, поглядела в сторону мальчишек, приподняла уши-плавнички. Питер окликнул её, помахал рукой – и она ответила взмахом маленькой ладони с едва видными перепонками между пальцами.

- Я пойду, - вздохнул Йонас.

Он оттолкнулся руками от края мостков, проехался на попе по доскам спиной назад, вскочил. Кевин покосился на него, еле заметно пожал плечами и отвернулся. Сделал вид, что ничего интереснее русалки для него не существует.

- Йон, побудь ещё! – попросил Питер, чувствуя, что не может подобрать правильных слов. – Не уходи. Давай Офелии мячик покидаем? Она это любит.

- Мне надо идти.

- Хватит тебе, - не выдержал Кевин. – Прям обиженный такой. Ты мужик или как?

- Тебе какая разница? – глухо ответил Йонас. – Для таких, как ты, я нацистский выкормыш, ясно?

- Ребята, хватит! – воскликнул Питер. – Никто тут не нацистский выкормыш! И не пархатый жидёнок! Вы – мои друзья, прекращайте! Что вы делите-то? Войну, которая почти двадцать лет как закончилась?