Анна Семироль - Офелия

Питер, прищурившись, поглядел на облака, заволакивающие небо. Эх, сегодня, похоже, на великах им не покататься.

- Йон, я только одно никак не пойму: у них самцы-то есть? Ни на одной картинке нет чего-то, похожего на мужчину. Или они все такие… в платьях?

Йонас задумчиво почесал нос.

- Ну, я про мужиков речных русалок тоже не слышал. Но как-то они размножаться-то должны, верно… Может, к ним морские заплывают время от времени? Знаю, что в крупных реках морские русалки время от времени встречаются.

- Или они как самки лягушек. – Питер напрягся, вспоминая сложное словцо с занятий по биологии. – А! Это, партеногенез, вот! Когда самца нет, самки рожают сами себя, во.

- Как куры, что ли? – хмыкнул Йонас. – Дурацкие птицы.

- Ага. Я и подумал: может, и речные русалки так же?

- Ах-ха. Может, в бадминтон поиграем? Ну их, оттудышей этих. Ты только и говоришь, что о русалке сегодня. Давай лучше разомнёмся. У меня всё затекло от сидения в кустах. Смородина ваша – чистая бука, вот. И пионы безалаберные. Скажи миссис Палмер, чтобы иногда выливала под них то, что от чая остаётся.

- Заварку?

- Ах-ха. От неё стебли крепче будут, и кусты не станут так заваливаться.

- Ты ей сам скажи, вон они с Агатой и бишонами. А я пока за ракетками сбегаю.

Йонас поднял вверх правую руку с пальцами, растопыренными буквой V, положил на скамейку бейсболку, провёл рукой по растрёпанным волосам и пошёл к пруду, где на подстриженной лужайке хозяйка усадьбы вместе с дочерью играли с собаками. Питер подтянул шорты и поспешил в дом. Хотелось до дождя хоть часок пообщаться с другом. А потом опять за уроки.

Офелия (эпизод девятый)

Яркий, полосатый как арбуз мяч звонко бился об ладони, перелетая через натянутую сетку.

- Мама, поднажми! – азартно верещала Агата, бегая туда-сюда и стараясь поймать мячик.

Йонас, Ларри и Питер выигрывали этот тур в волейбол. Точнее, выигрывали Йонас и Ларри, а Питер только пыхтел и старался не путаться под ногами. Он вообще был посредственным игроком в любые активные игры, но всегда с удовольствием участвовал. «Бегать полезно, - думал мальчишка, перебегая вдоль сетки с места на место и пытаясь отбить мяч. – Это весело. Это все вместе. Это не уроки. Никто не засмеёт». Питер и в школе пытался играть в баскетбол, футбол и волейбол, но одноклассники над ним вечно подшучивали, посмеивались и старались в команду не брать. А двигаться хотелось. Питер Палмер, не взирая на лишний вес, обожал движение. То они с Йонасом гоняли на велосипедах, то играли в футбол с деревенскими, то запускали воздушных змеев. По выходным Питер с мамой и Агатой совершали конные прогулки. А пару раз в гостях у Кевина Блюма Питер играл с его собаками: бросать мячик или палку двум бордер-колли можно было часами, и он прекрасно с этим справился.

Но футбол и волейбол он любил больше всего. И велопрогулки – когда не слетала цепь.

- Пит, держи!

Ларри на лету поймал посланный Агатой мяч и бросил его Питеру. И впервые за всю сегодняшнюю игру младший брат его отбил. Носом.

Кровь хлынула мгновенно – жидкая, липкая, отдающая железом и солью. Больно почти не было, но обидно – до жути. Питер стоял, опустив голову, и всё старался зажать нос ладонями, но с пальцев капало на голубую футболку, на траву, ещё не подсохшую после дождя… Мама захлопотала, заахала, вытащила из кармана тряпицу, сунула её Питеру в руку, что-то начала говорить, только он не слушал. Ларри побледнел, принялся извиняться, а младший брат твердил, как заведённый: «Да ничего страшного, мне не больно, правда-правда». Агата стояла посреди лужайки, прижав ладони к щекам, и быстро-быстро моргала. Йонас подбежал, что-то спросил у неё, она не ответила. А дальше Питер зачем-то сел в траву, потом лёг. И всё куда-то отдалилось, померкло…

- Мам, может, к врачу? – донёсся издалека голос Ларри, и Питер открыл глаза.

Над ним склонилась вся семья – даже папа прибежал. Рядом скакали Фроззи, Сноу и Лотта и радовались, что Питер не умер. Мальчишка приподнялся на локтях, брезгливо сбросил мокрую тряпку, лежащую на переносице.

- Не надо врача, я живой, - попытался он сказать бодро, но получилось еле слышно и ужасно гундосо.

- Пирожок, как мы испугались! – плаксиво протянула мама. – Как ты себя чувствуешь?

- Да отвратительно, - мрачно ответил за него Ларри. – Глянь, носа не осталось, губа разбита. Давай вызовем ветеринара, пусть усыпит?

- Лоуренс! – воскликнули Агата и отец.

- Так жалко же, ему с такой рожей всю жизнь жить.