Анна Семироль - Офелия

И Йонас уверенно подхватил:

- Не боюсь! Не боюсь! Нет, я не трус! Ты со мной, друг мой, ведь ты со мной!

Восходящее солнце разливало багрянец по бескрайним лугам, серебристым от дождя. Ехал вдоль южного побережья Великобритании массивный «Посейдон», тяжело колыхалась вода в цистерне позади кабины. И всё сильнее сокращалось расстояние между ним и четырьмя полицейскими машинами, несущимися следом, как охотничьи собаки.

- Эй, друг мой, друг ты мой! – пели мальчишки во всё горло. – Просто будь со мной! Будь со мной, будь со мной всегда ты!

Йонас опустил стекло, подставил холодному сырому ветру раскрытую ладонь. Питер вдохнул свежий запах океана и сентябрьского утра с горьковатым привкусом сырой листвы и тут же вспомнил, как плавно опадали, кружась, узкие листья-лодочки со старой ивы. И как они с Йоном и Кевином дружно прыгали с ветки в неглубокую заводь ручья, пугая рыбу воплями и баламутя кристально-чистую прозрачную воду.

- Если звёзды с небес упадут на нас, или горы вдруг рухнут в моря, не всплакну! Клянусь! Слёз не стану лить, пока ты, ты, друг мой, ты со мной…

И сквозь песню прорвался чужой равнодушный голос, усиленный динамиком мегафона:

- Водитель серебристого грузовика, немедленно остановитесь! Остановитесь, или мы будем вынуждены применить оружие!

Одна из полицейских машин почти обошла «Посейдон» справа, заставив Йонаса свернуть влево, чтобы оторваться от преследования.

- Ребята! Пожалуйста, стойте! – донеслось из машины.

Питер и Йонас переглянулись.

- Мы же оторвёмся? – неуверенно спросил Питер.

- Оторвёмся. Если надо – протараним их тачки. Только… Пит, я поворот пропустил. Где спуск вниз, - признался Йонас, выкручивая руль и старательно уходя правее.

Питер улыбнулся:

- Но там же ещё будет, верно?

- Да. Километров через двадцать.

Питер сглотнул, чувствуя, как к горлу подкатывает горечь. Йонас так уверенно гнал вперёд, что мальчишке верилось, будто двадцать километров – это ерунда, они прорвутся, а полицейские заглохнут, увязнут в грязи, у них кончится бензин… да что угодно случится, но их они не догонят. «Посейдон», огромный и тяжёлый, виделся Питеру неприступной крепостью, а они с Йонасом – неуязвимыми. «Боги другого мира хранят нас. Они нам помогут. Офелия, держись!» - думал Питер, гоняя эти мысли по кругу, чтобы не допустить никаких сомнений. Всё будет хорошо, пока он в это верит. Всё будет хорошо.

Погоня настигала. «Посейдон» шёл всё тяжелее: они окончательно сбились с дороги и ехали по лугу, сминая серебристо-багряные от восходящего солнца травы.

- Ребята! Остановитесь! Дальше опасно! – голос полицейского выдавал волнение, срывался. – Остановитесь, давайте поговорим!

- Ну уж нет! – огрызнулся Йонас и утопил педаль газа до упора. – Говорить буду я. Питер, ты меня слушаешь?

- Да, Йон.

- Я сейчас пойду на поворот, сброшу скорость. Ты должен спрыгнуть. Возьми Лу и позаботься о нём.

- Нет-нет… Как же ты?

- Молчи. Дослушай. Я выберусь. Главное, - Йонас говорил короткими фразами, будто его что-то душило. – Родители. Не прекращай любить их. Какими бы они не были. Они даны нам не для того, чтобы ненавидеть. Мы должны учиться у них. Учиться каждый миг. И если понадобиться – исправлять их ошибки. Искупать их вину. Пит, я очень любил маму. И отца. Не убийцу, из-за которого я остался сиротой. Талантливого учёного, каким я его помню. Пит, ты понял? Береги родителей. Люби. Смотри на них и не совершай их ошибок.

Йонас схватил руль одной рукой, нагнулся к Питеру, обнял его.

- Передавай Кеву привет. И помни обо мне, мой единственный друг.

Он выхватил из кармана упирающегося Лу, сунул его Питеру под куртку, крутанул руль, резко уводя грузовик влево, и заорал:

- Сейчас!!!

Питер распахнул дверь, зажмурился от вида проносящейся под ним земли. Положил на сиденье деревянную лошадку.

- Поклянись, что дашь знать о себе! Сбереги Офелию! – и на ходу спрыгнул в колышущееся море жухлой травы.

Он ударился всем телом, рассадил лоб, в левой руке, которой он попытался смягчить падение, хрустнуло. Лу метался, прижатый к груди правой рукой, рвал его пальцы мелкими острыми зубками, плакал, плакал… Питер с трудом поднялся на ноги, отдышался. Голова гудело, от левого плеча по телу разливались волны боли, пульсируя в такт с бешено колотящимся сердцем.

Серебристый грузовик замедлил движение, тяжело развернулся, скрежеща металлическими суставами, и пошёл по прямой в сторону океана. Туда, где белоснежные скалы Дувра обрывались вниз отвесной стеной.