Максим Бондарчук: Симулякры доктора Хьюго [СИ]

Фары погасли. Люфваген взмыл в небо как только Хью отошел на достаточное расстояние от дороги. Последние искорки огня потухли в этом мрачном месте, где не было слышно даже шума проносившегося чуть дальше ветра. Бумага, старые обрывки газет, использованные полиэтиленовые пакеты и море всяческой грязи и мусора просто так лежало под ногами старого доктора, смотревшего куда-то вдаль и пытавшегося рассмотреть единственно горевшую в этом месте вывеску. «Киммер» — был старым баром. Никто толком не знал когда и кем он был основан, в реестре не значилось ни имени владельца, ни сроков, ни чего бы то ни было, что хотя бы на капельку могло приблизить любознательного человека к разгадке этого таинственного места. Людей вокруг не было. Тишина. Почти могильная, густая, давившая на слух, привыкший слышать на протяжении дня шум работавшего кондиционера, лай собаки, дверного звонка, мерзким писком проносившегося через всю квартиру и впивавшегося в уши, да много чего. Но здесь… полнейшая тишина. Свет сюда не падал даже в дневное время суток. Солнце будто избегало этого участка земли, осторожно обходя и всем своим видом показывая отношение ко всему, что здесь творилось.

Доктор сделал первый осторожный шаг — под подошвой что-то захрустело. Потом еще один. Страх постепенно уходил, но непривычное напряжение, как будто перед событием давно ожидаемым в жизни, нарастало тем сильнее, чем ближе он подбирался к назначенному месту.

Дома мертвыми истуканами смотрели на него со всех сторон. Холод медленно обнимал, хватая то за ноги, то за оголенные руки, становилось по-настоящему волнительно за собственное здоровье, ведь он был далеко не молод и здоровье перестало быть его визитной карточкой много лет назад. Любая болезнь, даже безобидная простуда, могла обернуться для него страшными осложнениями, что в конечном счете могло довести дело до надгробной плиты.

Это было странно: он здесь, опять. Словно время повернулось вспять и прошлое, такое старое, давно покрывшееся пылью забытья, начало подниматься из могилы, напоминая о себе неприятными событиями детства и молодости. Отец еще жив; жива и мать, две старших сестры сидят за обеденным столом и смотрят на «малого», любознательными глазами наблюдавшего за всем происходящим на кухонном столе. Это была магия! То, как управлялся отец с ножом, как мастерски нарезал овощи, подкидывая ярко зеленый калифорнийский перец вверх, а потом ловя в воздухе, вновь возвращал на разделочную доску, вонзая в него острый кончик огромного ножа.

— Ты здесь, опять, — появился голос из пустоты. — Проходи, я ждал.

Вывеска горела очень томно, иногда мигала, готовая потухнуть от недостатка электроэнергии. Пара букв и вовсе чернела правее надписи, забытая всеми и отвалившаяся от основного названия, превратив некогда полное слово «Киммерон» в обрубок «Киммер». Хотя это была лишь часть, посетителей это никогда не волновало. Их вообще здесь мало что интересовало, да и не за этим они шли сюда, поддавшись страху и давлению внутреннего голоса, выискивая в затуманенной, почти дурманной дымке этого места, разгадку тайн и мыслей, терзавших их все это время.

Охраны нет. Дверь спокойно отворилась перед ним, едва он только коснулся ее. Внутри темно и мрачно. Нет людей, громкая музыка не била в уши и дым горевших сигарет не резал нюх. Чуть дальше, глубже, спустившись по ступенькам вниз, Хью остановился, прислушавшись, как из глубины понесся рокот инструментальных звуков. Как волна, она ударила в лицо и чуть было не сбила с ног, словно и не был это звук, а чья-то невидимая рука, коснулась его и дала пощечину.

— Не торопись, — опять повторился голос. — Слова… Их скоро станет так много. Зачем?

Он шагал. Спускался все ниже и ниже, проваливаясь в глубину мрака, где звук то появлялся громким ором, то пропадал, оставляя доктора наедине с могильной тишиной.

Витиеватая лестница несла его в самую бездну. С каждым шагом он ощущал как холод сковывал его. Изо рта повалил пар, кожа превратилась в наждачку и огрубела. Но в самом конце, когда под ногами захрустел снег и ступеньки наконец закончились, он услышал едва уловимое журчание, как будто маленькая речушка или родник, бивший из недр земли, пробивается на поверхность, маленьким фонтанчиком выпрыгивая вверх. Чуть ближе звук стал отчетливее.

Потом снова.

Снова.

Наконец, пройдя чуть дальше и выйдя в центр куполообразного помещения, он увидел Отца. Мужчина лежал на красивом вытянутом ложе, покрытом алой простыней в окружении многочисленных девушек, столь молоденьких и невинных, что на секунду Хью закрыл глаза, дабы не видеть всего этого.