Питер Уоттс - Бетагемот [сборник litres]

Финч качает головой. Он кажется, скорее опечален, чем оскорблен.

– Мне жаль, что вы так себя чувствуете, мистер Ларга. Но боюсь, я больше ничего не могу для вас сделать.

Дуг опасно покачивается на здоровой ноге:

– Я получил травму! В вашем Океанариуме! Я подам на вас в суд!

– Если вы и получили травму, мистер Ларга, то произошло это по пути оттуда, где вы не могли находиться на законных основаниях. А теперь, прошу вас… – Финч открывает дверь чуть шире, на случай, если Дуг не уловил его мысль.

– Где не мог находиться? Это был пожарный выход! Который, кстати, – и тут Дуг успокаивается от неожиданного ощущения близкой победы, – был отмечен ненадлежащим образом.

Финч моргает:

– Ненадлежащим…

– Знака «Выход» практически не видно, – продолжает Дуг. – Он похоронен в тупом семейном древе косаток. Если бы там случился пожар, его бы никто не заметил. В смысле, ну кто будет читать «отмеченные наградами образовательные стенды», когда у него штаны горят?

– Мистер Ларга, просмотровая галерея – это цельный бетон с одной стороны и миллионы галлонов морской воды – с другой. Шансы, что там может быть пожар, минимальны…

– Посмотрим, что по этому поводу думает пожарная инспекция. Посмотрим, что думают в новостях и в службе по защите прав потребителя! – Дуг торжествующе складывает руки на груди.

Наступает тишина. Наконец, Финч вздыхает и закрывает дверь:

– Придется побеседовать с художественным отделом по этому поводу. В смысле, эстетика эстетикой, но…

– Мне нужны стейки из косатки, – говорит Дуг.

Финч проходит к стене за своим столом. Нажимает на скрытую кнопку – и целая секция панелей уходит в сторону. Там на решетчатых полках аккуратно разложены футляры из-под сигар, освещенные специфическим светом холодильной установки.

Финч поворачивается, он держит в руках один из футляров. Дуг замолкает, не может поверить себе. В этих коробочках хранят точно не сигары.

– Как я уже говорил, стейков из косатки не осталось, – начинает Финч. – Но я могу предложить вам суши из белуги, мои личные запасы.

Дуг на одной ноге прыгает вперед. Потом еще чуть-чуть. Белугу достать практически невозможно. И это мясо не с черного рынка, не из залива Святого Лаврентия, если ту белугу есть больше двух раз в год, можно и от ртутного отравления умереть. Нет, это первоклассная, из Гудзонского залива. Там охотятся только инуиты из природного заповедника в Черчилле, и даже им это сходит с рук только потому, что они давят на свои права аборигенов. Белужий язык пока никто не расшифровал – насколько знает Дуг, возможно, там никакого языка в принципе нет, так как эти киты слишком тупые – а потому с ними не надо заключать никаких сделок.

Футляр в руках Финча стоит столько, сколько Ларга зарабатывает за неделю.

– Мое предложение для вас приемлемо? – вежливо спрашивает Финч.

Дуг старается держать лицо:

– Да, полагаю, что так.

Он почти уверен, что никто не услышал писк в его голосе.

Для неопытного глаза все это кажется лишь шумной игрой. На самом же деле кульбиты, плески и нырки – это признаки синхронного и сложного поведения, кооперативной охоты. Впервые ее зафиксировали в Антарктике, когда стая китов-убийц специально создавала небольшую приливную волну, чтобы смыть тюленя-крабоеда со льдины. Как говорили старпому, это явный признак разума. Он щурится, смотря в бинокль сквозь разрывы тумана, пока киты не заканчивают трапезу.

Потом открывает люк рубки и спускается внутрь. Капитан заводит траулер, напевая:

– Пусть узнают, что мы сестры по любви, по любви…

Помощник подхватывает мелодию, роется в рундуке и вытаскивает оттуда бутылку «Краун Ройял».

– Хорошее сегодня было шоу.

И поднимает ее вверх.

Когда Дуг Ларга, наконец, уходит, Боб Финч достает пару винных бокалов с полок за кофейным столиком. Наполняет их из стоящей поблизости бутылки шардоне, пока Анна-Мари постукивает по пульту рядом с экраном. Далекое журчание пролива Хуан де Фука снова наполняет комнату.

Финч подает активистке бокал:

– На твоей стороне проблем нет?

Та фыркает, все еще одной рукой возится с управлением:

– Шутишь, что ли? В движении всегда была сильная текучка. И никто не отказывается от шанса установить контакт с китами. Для них это настоящее приключение. – Настенный экран, мерцая, разделяется надвое. Одна сторона по-прежнему показывает залив, вновь закрытый для посещений; на другой идет трансляция с запасного резервуара океанариума. Там молодой самец косатки тыкается носом в периметр.