Вацлав Кайдош - Барьер

сейчас живет представляется ему миром нереальным.

– Нереальным? – вопросительно протянул Балич.

– Это мир мнимый. Все, что Мюнх видит и слышит, не существует. Все это создано добрыми или злыми силами.

Какими именно, он не знает. И именно это удручает его больше всего.

– Чепуха. В его поведении нет ничего, что давало бы основания выдвинуть такую странную гипотезу. Он знает, что живет на Земле в 2034 году. Учится пользоваться автоматами, разговаривает с нами, спрашивает, старается понять, говорит, что верит нам, или пытается отрицать то, что слышит от нас. В общем ведет себя нормально. Разумеется, по-своему, но нормально. Откуда такие предположения?

– Он сказал это сам! Видимо, в приступе откровенности после такого шока.

– Сам? В какой форме?

– Мне трудно точно повторить его слова. А записать разговор я не мог. Он просил, чтобы я выключил все аппараты. Он сказал: то, что он увидел на пляже, было для него страшным потрясением, но только потому, что на мгновение ему показалось, будто это реальный мир. Это было испытание, и он считает, что справился с ним не наилучшим образом. Однако самое скверное то, что он просто не знал, как должен был поступить. В одном он убежден: это был знак, что в мыслях своих он заблуждается. Он должен побороть в себе слабость. Когда я попытался его убедить, что во всем, что он видит и слышит, нет ничего таинственного и противоестественного, он спокойно выслушал мои доказательства и сказал, что знает:

именно так мы все тут и должны говорить. Потом как будто сообразил, что сделал глупость, высказав мне это, потому что спросил, можно ли ему вообще об этом говорить. Разумеется, я уверил его, что абсолютно никто не будет упрекать его за откровенность. Однако в дальнейшем он был уже осторожнее. Он только дал мне понять, что меня и тебя, Кама, считает чем-то вроде ангелов-хранителей.

– А меня посланцем ада, – саркастически докончил Ром.

– Что-то не очень мне хочется в это верить.

– И все-таки это так.

Кама встала с кресла и подошла к столу. Потянулась к лежащей среди бумаг записной книжке. Раскрыла ее, потом машинально захлопнула и опять положила на стол.

– Нам пора подумать о практических выводах, – сказал

Ром. – Мне кажется, дело становится безнадежным, и Гарда был прав. Без физиологической терапии об адаптации нечего и говорить.

– Ты тоже так думаешь? – обратился Микша к Каме.

Она не ответила.

– Значит, да, – сказал Микша.

Кама медленно отвернулась от окна. Минуту смотрела на Стефа, потом отрицательно покачала головой. Опять подошла к столу и взяла блокнот.

– Утром мне звонил профак Герлах из Штутгарта. Он несколько лет вел археологические работы в районе монастыря в Урбахе. Герлах предлагает привезти туда Модеста. Ему хочется проверить, в какой степени «наш»

Мюнх ориентируется в топографии монастыря. Средневековый инквизитор Мюнх провел там пять лет. Правда, от строения сохранились только юго-восточное крыло и руины северного, но и этого достаточно, чтобы определить, каким объемом сведений располагает Мод. Однако, может быть, мы получим таким образом не только доказательства «за» или «против» идентификации этих двух личностей.

– А что же еще?

– Может быть, непосредственное столкновение с прошлым, реальным прошлым позволит Модесту понять, что планета, по которой он ходит, это не иллюзия, а та же самая

Земля, по которой он ступал четыреста пятьдесят лет назад.

Если, разумеется, он вообще тогда ходил.

IX

Микша поставил машину перед небольшим автоматизированным павильоном. До монастыря оставалось еще около двух километров. Пешеходная тропа извивалась по заросшему лесом склону холма. Урбах находился в туристическом районе класса «С», закрытом для движения всех видов транспорта.

Профак Герлах предложил что-нибудь перекусить перед тем, как идти дальше, но Мюнх лишь выпил стакан сока, быстро вышел из бара и направился к тропинке, ведущей к монастырю. Дарецкая, Герлах и Микша вынуждены были, не откладывая, последовать за ним, тем более что не трудно было заметить, как серьезно он относится к этому походу.

Поднимаясь по склону, он то опережал товарищей, то задерживался у наиболее крупных валунов, опутанных фантастически искривленными корнями деревьев. На вопросы отвечал неохотно, порой, казалось, не слыша того, что ему говорили.

Такое поведение показалось Герлаху странным.

– Он определенно притворяется, будто узнает дорогу, –