Стивен Бакстер - Война миров 2. Гибель человечества

Кук и Эрик ждали меня на пристани. Лайнер «Лузитания» был настоящим плавучим отелем – с электрическими лифтами и телефоном в каждой каюте. Это быстроходное судно должно было легко перенести нас через океанские волны – плавание занимало меньше шести дней. Конечно, в то время не было более быстрого способа пересечь Атлантику: огромные цеппелины больше не летали над океаном, и всего год прошел с тех пор, как Алкок и Браун совершили перелет между материками на военном самолете с полным баком горючего – такие самолеты впервые появились на Восточном фронте войны Шлиффена.

Путешествие успело вымотать меня, еще не начавшись. Нам пришлось провести лишние сутки в доке, пока в гавани собирался конвой: около двадцати кораблей, включая наш – самый крупный пассажирский лайнер, – несколько торговых судов, а также американские эсминцы, оснащенные гидролокаторами и глубинными бомбами и готовые дать отпор немецким подлодкам. С первых недель войны Шлиффена, которая грянула в 1914 году, ни одна немецкая торпеда даже не поцарапала американский корабль, и тот факт, что подобные меры предосторожности полагали необходимыми, говорит о напряжении, царившем в то время между странами.

Но во всем этом были и свои положительные стороны: конвой направлялся в Саутгемптон, а не в Ливерпуль, где обычно причаливала «Лузитания», – таким образом, мы должны были высадиться ближе к Лондону.

Во время плавания я в основном проводила время в корабельной библиотеке; Эрик облюбовал гимнастический зал, а Кук – салон первого класса с витражными стеклами, мраморными колоннами и трепетными барышнями. Пассажиры то и дело мрачно перешучивались. Говорили, нам повезло, что в нашем конвое не было «Титаника», корабля судоходной компании «Уайт стар», который многие считали проклятым: он едва не пошел на дно после столкновения с айсбергом в первом же плавании – и уцелел только благодаря броне из алюминиевого сплава, в состав которого входил и марсианский металл.

Как только мы причалили в Саутгемптоне, на борт взошли пограничники в черной форме. Их сопровождало несколько обычных солдат в хаки. Мы, трое британских подданных, чьи документы проверили еще на борту, быстро сошли на пристань, в то время как граждане Америки и прочие иностранцы – как и предсказывал Гарри – остались для дальнейшего досмотра. Когда мы покинули корабль, громоздкий багаж двух моих попутчиков был отправлен в лондонский отель.

На выходе из пассажирского терминала нас встречал Филип Паррис, кузен Уолтера Дженкинса. Тогда ему было за пятьдесят. Это был грузный, широколицый тип. Он напомаживал свои черные с проседью волосы и одевался в строгие костюмы, дополняя их, как правило, темным галстуком и жилетом, поверх которого красовалась толстая цепочка для часов. Он во всем производил впечатление человека делового и представительного – и достаточно надежного, чтобы некто вроде Уолтера Дженкинса доверил ему благополучие трех путников вроде нас, занесенных ветром из-за океана. Точно так же он некогда вверил собственную жену чужим заботам в хаосе Марсианской войны, пока сам носился за пришельцами по просторам Англии, как слепень за лошадью. В своих мемуарах Уолтер пренебрежительно отозвался о Филипе как о человеке храбром, но не настолько, чтобы быстро реагировать на опасность. Ха! Я бы скорее предпочла иметь на своей стороне такого человека, как Паррис, нежели такого, как Дженкинс.

Филип тут же отвел нас на стоянку и рассказал о своих планах. Он намеревался отвезти нас в отель, а потом, через пару дней, – в Уокинг, где должна была собраться семья Уолтера.

– Надеюсь, пограничники не слишком вас утомили?

Эрик Иден покачал головой.

– Они просто делали свое дело. Но когда они всей толпой поднялись на борт… столько мундиров я не видел с тех самых пор, как покинул Инкерманские казармы.

Филип фыркнул.

– Это вы еще не были в Лондоне. Все из-за Марвина – как по мне, он чересчур близко сошелся с кайзером.

Мы подошли к его автомобилю – новенькому «бентли». Его рама, почти полностью алюминиевая, блестела в жидких лучах мартовского солнца.

Кук, присвистнув, провел пальцем по изящным изгибам капота.

– Что за красотка!

Филип улыбнулся в ответ:

– Как есть красотка! Английский алюминий – или лучше сказать «марсианский», полный бак турецкого бензина и лучшая кожа с французских распродаж. И это не только из любви к роскоши! Я сейчас занимаюсь алюминием, и мне нужно рекламировать свой товар. Сейчас мы свернем на восток, на Портсмут-роуд. Держите документы под рукой. Нам нужно будет проехать через Суррейский коридор – вам, вероятно, будет интересно на это посмотреть, но стража у ворот нынче довольно дерганая…