Сергей Барк - Второй урок. Сидерис [СИ]

— Добрый? — угрожающе повторил его высочество. — Что ты выяснил про мальчишку?

Подняв черное от злобы лицо, Джеранг впился взглядом кажущихся огромными яростных глаз в сухую фигуру Бримора, тот, не выдержав подавляющей ауры правителя, опустил взгляд.

— Не много интересного, Ваше Величество. Мальчишка жил на Фризии до пяти лет, а после мать забрала его на Альфу, где и работает сейчас горничной. Там он провел практически всю жизнь, никуда не улетая. Единственное, что вызывает некоторые вопросы, это повод, побудивший её покинуть дом. Ее отец — бывший старейшина деревни, и они, по меркам фризийцев, ни в чем не нуждались. Её отъезд был неожиданным — никто не может объяснить причину, да и билет она брала на первый попавшийся рейс с планеты.

— И это все?

От колющей угрозы, прозвучавшей в вопросе монарха, Бримор чуть ссутулился.

— К сожалению, да, Ваше Величество. Я также продолжаю наводить справки о его отце, но пока следов нет. Жду следующего доклада от осведомителей через две стандартные недели.

— Меня не интересуют старые сказки! — взревел Джеранг. — Мой сын чуть не погиб, а ты несешь бред про какого-то подонка, от которого какая-то сучка нагуляла какого-то выродка!

Джеранг медленно встал, распрямившись во весь рост, голова помощника склонилась еще ниже.

— Меня не волнует, как ты это сделаешь, но фризиец должен исчезнуть навсегда! Навсегда — тебе понятно?!

— Да, Ваше Величество, — тихо, но так, чтобы правитель слышал, отозвался Бримор.

— Вон!!!

Бримора словно ветром сдуло в тот же миг.

Да, он не мог добраться до мальчишки на Прайме. Но вот на Арессарме…

Выписавшись из медблока, Кир вернулся к занятиям, не видя ничего вокруг, кроме целей, что теперь ясно вставали на его горизонте. Его больше не бесило безразличие и тихий шёпот за спиной, ему не было дела, где он сидит сегодня и кто с ненавистью сверлит его взглядом завтра.

Он отрешённо ответил на какие-то неважные вопросы об аварии, узнал, что Азул, остался жив лишь благодаря ему, но как предназначенное для него топливо оказалось в баке у имрахца — осталось загадкой.

Кир рассказал комиссии, что случилось в тот день несколько раз, ни разу ничего не спросив — по большому счету ему было плевать, что там у них произошло, к каким выводам и заключениям они пришли.

Он понял как хрупка и ненадежна собственная жизнь только недавно и осознал, что многие его поступки были ошибочными и могли привести к тому, о чем бы он жалел на этом и на том свете. Теперь он будет жить и думать по другому, а они… пусть разбираются, кто залил в бак не то топливо или ошибся с этикеткой.

— Кир, — голос директора вывел его из задумчивости, — с тобой все в порядке?

— Да, — холод в глазах мальчишки опустился на много градусов ниже, охлаждая пространство вокруг, — абсолютно.

Его голос звучал так уверенно, словно Хорнос разговаривал с человеком, прожившим многие десятилетия и чего только не повидавшим на своем веку.

Директор тихо вздохнул, подумав: «Тебе всего четырнадцать, а судьба уже научила тебя тому, чего иной раз не знают седые старики». Он часто задумывался о ребятах, которым выпало побороться за все человеческие миры. И все чаще приходил к выводу, что ничего, кроме поддержки и сочувствия они не заслуживают, и теперь, отражаясь, в сером стекле глаз Кира, ему оставалось последнее — убедиться в собственной правоте.

— Послушай, я хочу тебя кое о чем попросить, — начал директор, чувствуя себя в роли просящего на редкость неуютно, — в связи с аварией ты имеешь право отказаться от гонки. И я хочу, чтобы ты так и поступил.

— Мой челнок разбит? — без всяких эмоций в голосе спросил Кир.

— Нет, повреждения были незначительными, их устранили без труда. Но мне кажется, будет правильным, если ты не будешь участвовать. Откажись.

— Нет, — прозвучал все тот же безучастный ледяной голос.

Директор вздохнул, на этот раз тяжело — его ожидания, к сожалению, оправдывались.

— Я приму участие, заработаю нужные балы и получу оценку. Я много работал и должен довести дело до конца.

— И ты готов рисковать ради оценки? — Хорнос удивился.

— Я не собираюсь ничем рисковать, это мои собственные действия чуть не привели к катастрофе. Больше я не поступлю так опрометчиво.

— Возможно, но ты выжил, и Азул дышит только благодаря тебе.

Кир пожал плечами, он не задумывался об Азуле с тех пор, как пришел в себя.

Сначала была боль физическая, потом — душевная, затем мир Кира совершил сальто, и в этой цепочке размышлений об Азуле он просто не вспоминал. Кир не помнил, чтобы пожалел о том, что имрахец выжил, он просто не нашел времени и желания побеспокоиться об этом. Все его действия в тот день совершались на уровне инстинктов, следуя внутреннему голосу, отдающему четкие команды, не давая терять понапрасну драгоценное время. Может быть, позже он вспомнит об этом… но сейчас это казалось совершенно неважным, лишним.