Роберт Шекли - На суше и на море 1963

— Вот, знакомьтесь, Авдеев, — представил он Скробову белобородого старика. — Нашим проводником будет.

— А я только что хотел рекомендовать, Александр Николаевич, своего. Отличный, незаменимый человек, — сказал Скробов и указал на Ермолова. — Мы засели было в лесу, так он здорово нам помог.

— Двух проводников мы держать не можем, а рабочий нам потребуется, — ответил Буслаев и обратился к Ермолову. — Не возражаете?

Роман молча кивнул. Ему было все равно — в экспедицию он шел не ради заработка.

Вертолет прилетел в полдень.

Посмотреть диковинную машину сбежалось все население поселка. Летчик вышел из кабины. Увидев шагнувшего ему навстречу Буслаева, спросил:

— Где ваш больной? Надо немедленно лететь обратно, иначе не пробьемся через хребет. Видите, что делается.

И он кивнул в сторону Баджала. Над хребтом громоздились высокие кучевые облака, местами укрывая горные вершины. Тучи уплотнялись, и похоже было, что через два-три часа перерастут в ливневые, с вихрями, шквальными ветрами, опасными и порою гибельными для самолетов.

Егор никогда не летал. Он с явной опаской посматривал на вертолет, на летчика.

— Слушай, Буслай, — сказал он, когда пришло время лезть в кабину. — Будешь в городе, говори большому начальнику, пусть Могды не трогает. Не надо переселять на Чекунду. Ты говори так: «Что такое эвенк? Человек, который все время живи в горах. Эвенк здесь родился, здесь вырос, как он пойдет жить другое место? Председатель райисполкома бумагу писал, думал так: эвенки далеко живут, ехать к ним трудно, надо, чтобы они ближе к району жили…»

— Чего ты беспокоишься, Егор? — вмешался Скробов. — На новом месте хуже не будет. Советская власть даст новый дом, огород, станете картошку садить, коров разводить, культурно жить. В районе хотят, чтобы вам, эвенкам, лучше было.

— Зачем так говоришь? — рассердился Егор. — В Могдах тоже есть огород. Картошка, капуста растет. Чего еще надо? Эвенк должен соболя ловить, оленей гонять. Наши отцы по всему Баджалу, по Сулуку ходили. Зимой охотник кругом ходил. Теперь молодые дальние тропы забыли, на Баджал не ходят. Ягель там напрасно растет. Из Могды уйдем, совсем пустой край будет.

Летчик тронул Егора за плечо:

— Полезай, старик!

Егор торопливо сунул руку Скробову, Гале, остальным. Юноша эвенк, назначенный Буслаевым сопровождать Егора в город, уже поднялся в кабину вертолета и тянул старика.

Вечером над Баджалом полыхали зарницы, коротко озаряя налитые влагой тучи. Глухо и тяжко перекатывался по горам гром.

А ночью, тревожной, притихшей, гулко погромыхивая, пришла гроза. Она обрушилась на поселок неожиданным шквальным порывом ветра, ударила по окнам, по листве, по крышам сочными тяжелыми шлепками дождевых капель вперемежку с градинами. Под натиском шквала застонал, зашумел лес. Ломая молодняк, где-то поблизости рухнула крупная ель и разбудила своим падением людей, животных, птиц.

Буслаев и Молчанов торопливо оделись и вышли на крыльцо.

Из разорванной черной тучи к скале-отстою на берегу Амгуни упала огненная ветвь молнии. Ослепшее небо мгновение молчало, потом с змеиным шипением треснуло, возмущенно зарокотало, рявкнуло в тысячу орудийных глоток, и обвальный грохот покатился по долине.

Гром еще отдавался в сопках, в глазах плыли синие круги, когда зияющие огненные трещины снова пробежали по небу, выхватив лес с заломленными по ветру вершинами, похожий на мертвенно-бледную толпу, замершую в неистовом поклоне.

Не впервые наблюдал Буслаев грозу в горах, и каждый раз тревожно щемило сердце, когда видел необузданное буйство сил природы. Казалось, не тучи, а злые небесные великаны в бешеной схватке мечутся над головой, рассекая небо мечами-молниями. Отступало время, будто не было за плечами прожитых лет, седеющей бороды, а стоит он, маленький, беззащитный, и ждет, что вот-вот его растопчут великаны.

Вспышки молний слабели, стеной надвинулся ливень, и все потонуло в его шуме.

Они стояли в сенцах на пороге, а перед ними с небес низвергался сплошной поток воды, и порывы ветра обдавали их холодными брызгами. Закипели лужи, и пузыри, зарождаясь в полосе света перед окном, уносились мимо крылечка в темноту.

Гроза, удаляясь, затихала, а ливень не унимался. Шумели в лесу невидимые потоки, сквозь чащу пробивавшие себе путь к Амгуни.