Андрей Измайлов - День свершений [сборник]

Лота, смотрю, улыбается. Ну, чудеса! Совсем мы тут в горах одичали: в столице вон какие штуковины в ходу, а мы и слыхом не слыхивали. И вот что интересно: усталости словно не бывало. Это после всего, что сегодня было!.. Мда…

Тут отец Тибор не выдержал, рот свой беззубый раскрыл, глазенки круглые, любопытные.

— Удивляюшь я на ваш, — шамкает. — Одеты вы больно легко. Нынче на тропе шнега по пояс, уш не жнаю, пройдете ли?..

Насчет одежды — это он точно: жидковато мы одеты.

— Круглый год шнега не тают, — продолжает старик, — раньше такого не было! Прогневили гошпода…

— А скажите, папаша, — вдруг встревает Ян, — когда у вас начались похолодания?.. Вы не могли бы точно припомнить?

Отец Тибор аж поперхнулся, глаза вытаращил. Еще бы: кто ж к монахам так обращается? Ну дает белобрысый!

— Отчего ж не припомнить, — продолжает старец смиренно. — У наш хроники, почитай, шо Дця швершения. Вше там запишано… Ешли юноша интере-шуется…

В общем, не успел я и слова вымолвить, как монахи — рады стараться — тащат на стол свои хроники: стопку здоровенных книжищ, обшитых кожей. А самые старые еще в пластиковых переплетах, я таких и не видел никогда.

Только этого и не хватало! Сматываться давно пора, кругачи на хвосте, а эти друзья, как волки голодные, на книги набросились. Листают, глазами впились, ничего кругом не видят. Ну чисто дети, будто книжек в жизни не читали! Старикашка что-то бубнит, тычет пальцем в страницы, глазки горят. Чувствуется — довольный! Может, это первые дураки за двести лет сыскались, которые в ихние хроники заглянули.

Я уж Бруно знаки делаю: мол, время! — не реагирует! Листает как бешеный, страницы так и мелькают. Тот еще читатель, — картинки, что ли, ищет? Я тоже заглянул — в ту, что Лота держала. Ох и древность! Бумага желтая, ветхая, и буквы печатные. Дед рассказывал, что раньше специальные машинки для письма были — пишущие, сами книги строчили. Это уж потом рукописные пошли, после Свершения. Читать я умел — спасибо деду, но до Лоты мне, прямо скажем, далеко. Впрочем, ничего особо интересного там не было. Все давно известно: День свершения, семь сфер, ложно-солнце, пузыри, мнимоны… Это тогда все было в диковинку — многие, говорят, даже свихнулись. Теперь-то что об этом читать?.. Как истинная вера возникла, как боролись за нее — опять же каждый ребенок знает!

Плюнул я мысленно, вышел во двор — неспокойно у меня на душе. Кругачам, конечно, еще топать и топать — здорово мы срезали! — но лучше бы нам еще дальше от них быть. Темнеть уже начало, сфера фиолетом подернулась — глядишь, через час-другой совсем погаснет. Но если наддать как следует, пожалуй, до пещеры можно успеть.

Я уж, грешным делом, подумал, не махнуть ли одному, пока они там развлекаются книжечками, но сдержался. Нет, с ними этот номер не пройдет — шутя догонят. Тут хитро надо…

Вдруг — топот, мордатый на крыльцо выбежал.

— Стэн, — орет, — ты где?

Подхожу. Бруно в небо пялится, глаза поблескивают как-то странно, будто у него там стеклышки вставлены.

— Слышишь? — спрашивает. — Гудит!

— Где гудит? — говорю. — Лавина, что ли?

Спокойно спрашиваю — знаю, не время еще лавинам.

— Нет, парень, не лавина… — качает башкой. — Туда смотри! — И пальцем в сферу тычет.

Пригляделся я, вижу: в просвете между двумя вершинами блеснула темная точка — словно металлическая. И вроде — к нам летит, будто птица. Тут и гул с неба донесся, вернее — стрекот. А штука эта летающая все ближе, буквально на глазах растет. Что за наваждение, думаю, сроду таких птиц не видал! Лота с Яном уже рядом, тоже в небо уставились.

А стрекот все громче, как бы накрывает сверху. Монахи услыхали — и во двор, руками машут, галдят.

Опешил я, по правде говоря, растерялся. Какая там птица!.. Чешет к нам прямо по воздуху невиданная машина величиной с сарай! Рыло тупое, стеклом сверкает — что-то на стрекозу смахивает. А сверху круг прозрачный, словно нимб. И прет точно на монастырь со снижением. Тут меня будто ожгло.

— А ну — в дом! — ору. — Быстро!

И только мы успели в помещение заскочить, как замолотит с неба: ду-ду-ду-ду!.. Я на пол брякнулся, вижу — по двору очередь прошла, искры снопами. Потом по крыше словно молотом — весь монастырь затрясся. Грохот, рев, вопли!.. Понял я, что это за штуковина к нам пожаловала. Геликоптер это, боевая летательная машина! Раньше, говорят, они часто летали.

Подполз я к окошку — по счастью, они здесь узкие, как бойницы! — выглядываю. Висит, гадина, совсем рядом, как привязанная, на боку белый круг — знак сферы. А в брюхе — черная дырка, откуда пулемет и шпарит. А монахи мечутся по двору, как бараны, хоть бы за камни спрятались, дурни: в упор их косит! Эх, думаю, была не была…