Лиля Хайлис - Катастрофа или гибель Атлантиды

Яркое, бесчисленное множество каминных огней ослепляло окончательно.

— Интересно, где все-таки прячется настоящий камин? — подумала Касс, осматриваясь. Она вдруг заметила, что не осматривается, а, скорее, озирается, причем озирается до неприличия неловко.

Что-то, она не смогла сразу сообразить, что именно, действовало здесь ей на нервы. Возможно, огонь, который плескался на дне круглого низкого камина… Вернее, размноженность этого огня в отражении сотен зеркал… Или, скорее всего, то, что распознать оригинал представлялось задачей совершенно невыполнимой. Попав в густую кроваво-красную полутьму Веселого Грота, Касс чувствовала, что она, как и этот огонь в камине, раздваивается, растраивается, и, самое неприятное, никак не может собраться.

Наверно, потому Рамтей выбрал именно Веселый Грот, что здесь было относительно тихо. Музыка не била по барабанным перепонкам, сокрушая слух, а ласково мурлыкала. К тому же никто никого не перекрикивал: публика сюда допускалась хорошо воспитанная и приличная. При желании, каждый мог удалиться в комнаты для групповой медитации. Касс на миг прикрыла глаза. Это помогло ей немножко успокоиться.

Только теперь Прекрасная Дева смогла по-настоящему осмотреться. Первое, что бросалось в глаза всякому, кто в этот вечер отворял дверь Веселого Грота, были не зеркала, не музыка, не сотни каминов в полумраке. Взглядами сегодняшних гостей в первую очередь завладевала гибкая женская спина. Спина извивалась в чувственном медленном ритме на круглой площадке для танцев, устроенной посреди зала. Спина притягивала недвусмысленные взоры окружающих, но сама, в свою очередь, казалось, до такой степени была захвачена танцем, что не проявляла никакого интереса к посетителям Веселого Грота.

На рыжих локонах, длинных, холеных, роскошных, обитали мужские руки. Красивые, изящные руки, они жили своей отдельной жизнью: то подпрыгивали, то успокаивались, то нервно вздрагивали, заставляя волосы нервничать в свою очередь.

Спина остро реагировала на каждое, даже самое легкое, самое неуловимое движение этих рук. То мелкая дрожь, то плавный изгиб, то быстрый, безотчетный или, наоборот, глубокий тяжелый вздох выдавали мягкое послушание спины порывам владевших ею пальцев.

Не успела еще дверь захлопнуться за вошедшей, к ней подлетел услужливый эльф. Эльф низко склонился перед Касс. В ее ноздри немедленно толкнулся густо исходивший от его волос и тела цветочный запах. Соблюдая положенные правила вежливости, раб тихо задал свой стандартный вопрос: — Могу ли я услужить Прекрасной Деве?

— Проводи к Рамтею, он ждет меня, — потребовала Касс и сразу увидела сверкнувшее в прозрачно-голубых глазах эльфа любопытство. Было заметно: он не без труда старался это любопытство скрыть.

Внезапно девушка почувствовала раздражение. Она не сразу поняла причину этого раздражения, только через некоторое время сообразила: ей мешала искусственная улыбка раба. Не задумываясь, Касс недовольно потребовала: — Сейчас же прекрати улыбаться!

Эльф преданно посмотрел ей в глаза, всем своим видом выражая недоумение. Улыбка, как пришитая, держалась на его лице.

— Как прикажет Прекрасная Дева, — он опять поклонился все с той же идиотской улыбкой.

По меньшей мере глупо чего-то требовать от машины. Уж лучше вовсе на них не смотреть. Резко отвернувшись от эльфа, Касс попала взглядом на танцующую парочку.

Касс легко узнала яркий профиль Эриды. Та, разумеется, в свою очередь, немедленно увидела подругу. Вся увлеченность партнером, Веселым Гротом, танцами не помешали Эриде мгновенно отметить и оценить тот факт, что подруга Апола, прелестная Касс появилась в позднее время в Веселом Гроте, одна, без Лона, и явно не совсем в обычном настрое. Это заставило ее застыть в стойке гончей собаки, унюхавшей дичь.

И надо же было… в самый неподходящий момент… Перед Рамтеем… надо же было встретить Эриду…

Ее устами завтра же будет говорить весь Посейдонис.

Старшая сестра Фадиты исчерпывала последние годы последней молодости, так и не сумев познать самого главного. Наверно, ни одна Прекрасная Дева не мечтала так страстно о чем-то настоящем. Что произошло с этой мечтой, Касс не знала. О себе Эрида рассказывала неохотно.

— Мое горе заставило меня измениться. — И все. Что за горе, о том молчок.

Фадита, правда, на излияния сестры усмехалась в ответ, утверждала: — Подумаешь, горе!

О похождениях Эриды знала и болтала вся Атлантида, а в колониях сочинялись легенды.