Роберт Хайнлайн - Не убоюсь зла [litres]

– Нет, заведующий отделением доктор Франкель. Он лучше меня. Ты его знаешь, он осматривал тебя сегодня утром.

– Правда? Я и не запомнила. Роберто, мне нужно сообщить Винни кое-что важное. Насчет имени ребенка.

– Она помнит, дорогая. Все записано. Джейкоб Юнис или Юнис Джейкоб.

– Замечательно! Тогда все в порядке. Пускай только не возятся слишком долго; я никогда не любил ждать на плацдарме.

– Джоан, все пройдет быстро, и ты ничего не почувствуешь. Тебе сделают укол и накачают барбитуратом.

– Почему вы назвали меня Джоан? Забавно. Доктор, меня зовут Иоганн. С Агнес все будет хорошо?

– Да, Иоганн. С Агнес… все будет хорошо.

– Доктор, я уверял ее, что бояться нечего. Кажется, я засыпаю. Если я усну, разбудите меня, когда Агнес повезут рожать?

– Да, Иоганн.

– Спасибо… миссис… Виклунд. Я не… знал… что… может быть так… хорошо.

– Роберто? Где ты? Я тебя не вижу!

– Здесь, милая.

– Прикоснись ко мне. К моему лицу. Я ничего не чувствую ниже шеи. Роберто, я приобрела удивительный год и ни о чем не жалею. Операция началась?

– Еще нет. Дорогая, хочешь поспать?

– А надо? Мне не хочется. Клонит в сон; это приятно, но я бы предпочла не спать. Теперь всё на коленях богов, верно? Время стиснуть зубы, задрать подбородок и тому подобное. Ничего; я счастлива. Дорогой, наклонись, я скажу почему. Ближе… не могу говорить… громко…

– Зажим! Черт побери, сестра, не мешайтесь!

– Все всегда бывает больно, Роберто, все. Всегда. Но бывает то, ради чего не жалко вытерпеть боль. «Привяжи моих кенгуру, друг, привяжи моих кенгуру!» Черт, я не… это… хотела сказать; это все Джейк, опять свои песенки распевает. Он всегда поет, когда счастлив. Наклонись и послушай… ближе… пока я не уснула… Роберто, спасибо, что разрешил тебе отдаться. Так хорошо… касаться… трахаться… когда тебя трахают… Плохо… быть… одной. Ты меня осчастливил… своим телом… дорогой. Теперь мне нужно поспать, но сперва… Ом мани падме хум. Ночью глазки закрываю…

– Доктор, мы ее теряем.

Закричал ребенок, начался новый мир.

– Пульс падает!

(Джейк? Юнис?) (Босс, мы здесь! Хватайтесь! Мы вас держим!) (У нас мальчик или девочка?) (Иоганн, какая разница – это ребенок! «Один за всех, все за одного!»)

Старый мир исчез, и ничего не стало.

Когда речь заходит о романе «Не убоюсь зла», критики непременно упоминают о том, что Хайнлайн во время работы над рукописью побывал на пороге смерти, и далее рассматривают роман в контексте этого события. Им вторят некоторые читатели, в отзывах попадаются такие обороты, как «написан на смертном одре» и «литературное завещание». Искушение вполне понятное, в депрессивных моментах романа и реальных событиях жизни писателя легко увидеть некоторые жуткие параллели. Проблема, однако, в том, что кризис, едва не отправивший писателя на тот свет, случился в начале 1970 года, а роман был написан в 1969 году. И этот 1969 год, кстати, не сулил писателю ничего плохого – напротив, это был год радостных сюрпризов и воплотившейся мечты. Сюрпризом было приглашение в качестве почетного гостя на кинофестиваль в Рио-де-Жанейро («…я чуть со стула не упал. Наши билеты прибыли с пометкой „VIP“, без дураков. Я думал, что „VIP“ – всего лишь оборот речи, – но, ей-богу, наши билеты были с этой пометкой. Я смеялся, пока не охрип»). На фестивале было полным-полно писателей-фантастов и других знаменитостей, там Роман Полански познакомил Роберта со своей женой, красавицей Шерон Тейт. Это была их первая и последняя встреча.

В начале июня 1969 года Джинни заметила, что муж бродит по дому со стеклянными глазами, натыкается на предметы и совершенно игнорирует кота. Эти симптомы были ей хорошо знакомы, поэтому Вирджиния не стала беспокоить врачей, она поняла, что Роберт начал работу над новым произведением. И это было замечательно, потому что «Луну – суровую госпожу» он закончил четыре года назад, и пауза слишком затянулась. Новым произведением должна была стать повесть, ориентировочно в 30 000 слов, предназначенная для публикации двумя частями в журнале «Плейбой».

Почему «Плейбой»? Этот журнал был тесно связан с американской фантастикой со дня своего основания. Хью Хефнер и его помощник Рэй Рассел были фанатами НФ и «Weird Tales», поэтому с ходу запустили в своем журнале печать «451° по Фаренгейту» Рэя Брэдбери. В пятидесятые, когда профильные палп-журналы прогорали как свечки, «Плейбой» подкармливал писателей-фантастов, публикуя их рассказы или интервью. По мнению некоторых критиков, публикация в порнографическом журнале даже добавляла авторам определенной литературной респектабельности, выводила из гетто и помогала влиться в мейнстрим. В самом деле, к семидесятым тираж «Плейбоя» составлял более семи миллионов – самый что ни на есть мейнстримный мейнстрим. В шестидесятых журнал даже начал выпуск ежегодных фантастических антологий. Для «Плейбоя» писали Брэдбери, Баллард, Дик, Кинг, Кларк, Крайтон, Матесон, Силверберг, Симмонс, Херберт, Холдеман, Эллисон, Этвуд, а также Урсула Ле Гуин, Джон Апдайк и автор «Бесконечной шутки» Дэвид Фостер Уоллес.