Роберт Хайнлайн - Не убоюсь зла [litres]

– Это вероятно. Особенно на Луне. Я бы и сам перебрался туда, но юристов там и без меня пруд пруди, а столько денег, как у вас, у меня нет. Что же, ваш мистер Трейн действительно все учел. Давайте взглянем на ваш счет.

– Минутку, сэр. Сперва я хочу попросить об одном исключении.

– Что? Я ведь говорил, что все переселенцы находятся в равных условиях. Никаких исключений.

– Мистер Барнс, это сущий пустяк. Мой ребенок должен родиться вскоре после прибытия на Луну. Я хочу попросить, чтобы до его рождения мистер Гарсия оставался моим врачом.

– Мадам, этого я пообещать не могу. Таковы условия.

Джоан медленно поднялась:

– Тогда я забираю заявление.

– А… Господи! Вы действительно столько стоите?!

Джоан пожала плечами:

– С какой стороны посмотреть. Сколько, по-вашему, должна стоить одна беременная женщина?

– Не хотел вас оскорбить. Но если в бухгалтерском отчете нет ошибки, вы не просто богаты, как я думал, – вы миллиардерша!

– Наверное. Я свои деньги давно уже не считаю. Отчет подготовлен банком при содействии указанных в документе бухгалтерских контор. Убеждена, что ошибки быть не может, если только компьютер не дал сбой. Но раз Комиссия не может гарантировать, что доктор Гарсия примет у меня роды, пожалуйста, верните мне документы.

– Постойте, мадам. Я могу проявить некоторую гибкость. Просто обычно этим не занимаюсь. Правила, сами понимаете.

– Чьи правила, мистер Барнс? Комиссии? Или ваши личные?

– А? Мои.

– Тогда кончайте попусту тратить мое время, чертов придурок!

(Сказано как отрезано, Колобок!) (Еще немного, и я в самом деле что-нибудь ему отрежу. У меня уже спина затекла.)

Мистер Барнс едва не упал со стула. Удержав равновесие, он промямлил:

– Умоляю, мадам Саломон!

– Прекратите это, юноша! У меня большой срок, как вы сами видите. Вы не врач, но указываете мне на опасности деторождения. Вы нагло лезете в мою личную жизнь. Вы запрещаете мне иметь персонального врача, хоть он и полетит со мной одним рейсом, а теперь выясняется, что все это – не распоряжения Комиссии, а ваш собственный произвол?! Вы меня унижали. Я подала вам тщательно подготовленное и прекрасно составленное заявление, а вы выдумываете какие-то придирки. И все это время я вынуждена сидеть на жестком неудобном стуле. У меня спину ломит. Скольких бедных беспомощных кандидатов вы так замучили, чтобы потешить свое самолюбие? Но я не бедна и не беспомощна. Говорите, на вас чем-то повеяло? Да сейчас на вас так дунет, что вы вылетите со своего места !

– Мадам, прошу вас! Вам сказали, что вам позволят иметь личного врача! А я должен внимательно рассмотреть каждое заявление.

– Так поднимите свою ленивую задницу и сядьте на мое место! А я – на ваше.

– Хорошо, мэм. – Они поменялись стульями. – Вижу, что вы направляете почти всю оставшуюся половину вашего состояния на разработку звездолетов.

– Это не ваше дело.

– Я не утверждаю, что мое. Просто я… удивлен.

– Почему? Мой ребенок, возможно, захочет полететь на звездолете. Я хочу, чтобы разработки продолжались. Мистер Барнс, у вас было время прочесть мое заявление; если бы вы меньше болтали, то уже выучили бы его наизусть. Выполняйте свою работу. Поставьте печать, галочку, или что там у вас принято. Или верните документы мне, и мы распрощаемся. Живо! Не через пять минут, а прямо сейчас. Моя спина все еще болит, и причина этому – вы, мистер Барнс, ваши жалкие «правила» и ваша пустая болтовня.

Он подписал разрешение:

– В ту дверь, мадам Саломон.

– Спасибо. – Она направилась к двери.

– Пожалуйста… старая шлюха!

Джоан Юнис замерла, обернулась и ослепительно улыбнулась:

– Я польщена! Это лучшее, что вы мне сегодня сказали. Единственные ваши честные слова. После того как я на вас накричала – ответив хамством на хамство, – у вас нет причин со мной любезничать. К тому же я действительно старая. И шлюха.

– Мне не следовало так говорить.

– Почему же? Я это заслужила. Вам не стоило беспокоиться за ваше место – я не настолько мелочна, чтобы лишать человека работы. Это все спина: когда она болит, у меня портится настроение. Вы молодец, что нашли мужество ответить мне. Как ваше имя?

– Э… Мэтью.

– Хорошее имя. Звучное. – Джоан Юнис вернулась и подошла к нему. – Мэтью, я лечу на Луну и больше сюда не вернусь. Давайте расстанемся друзьями? Поцелуйте меня на прощание? Меня никто не пришел провожать. Поцелуете, Мэтью?

– Э…

– Мэтью, пожалуйста. Только осторожнее с животом. Поверните меня немного… вот так. – Она облизнула губы, вытянула шею и закрыла глаза. Через несколько секунд вздохнула и еще приблизилась. – Мэтью? Давайте займемся любовью? Не в том смысле; мне скоро рожать. Просто скажите, что я могу с любовью вспоминать вас по дороге. Лететь далеко, и я немного боюсь. Я столько лет жила без любви и теперь хочу любить каждого, кто это позволит… каждого, кто хоть немного полюбит меня в ответ. Как насчет вас, милый? Или я для вас слишком стара?