Виктор Виноградов - Цветные сны Agam

— Спокойно, — он протянул руку, — давай. Рванём вручную. Хватит, чтоб всё здание провалилось. Эти цветные уроды разлетятся, как розовые листья.

Я отвожу руку с бомбой.

— Сдурел? Что ты собрался рвать? Кацман мёртв, Во подстрелили. Берём её и валим.

— Нет, Agam. Это ты сдурел, как мне кажется. Мы стольким пожертвовали, и теперь ты решил уйти…

— Я решил не умирать ради сраного взрыва!

Ммарик тяжело вздыхает.

— Вернёшься к своей великолепной калечной жизни? Ну? Пластмассовое счастье, а?

— Я…

— Тебе же так хорошо гниётся, почему бы не продолжить?

— Ммарик…

Коридор налился шумом. Дроны щёлкают совсем близко.

— Мы всё решили. Мы все знали куда идём, — он больше не улыбался, лицо стало непривычно серьёзным, — я назад не вернусь. А ты?

Пустые, стерилизованные мысли, ложные воспоминания. Мир в котором я не я. Так или… Зачем я это делаю? Это не месть, не ненависть? Зачем?

Да. Чтобы не возвращаться к своему калечному существованию. Только так, только здесь.

Ммарик действительно умел убеждать.

— Здесь Во, — умел, но только не сегодня, — мы не можем решать за неё. Нам сейчас нужно её вытащить.

— Так вот в чём дело? В Во?

Киваю.

— Да.

Я знал, что Ммарик меня не поймёт, что для него существовала лишь одна точка зрения.

Рука с Chp тянется в сторону Во.

— Что ты…

И эта точка зрения почему-то никогда не резонировала с его целями и желаниями.

Чёрный конус на долю секунды загорается красным.

Так даже лучше.

Во падает без крика. Только содрогается всем телом. Ломается, точно игрушечная.

Что не говори, а именно в этом детском неверии существовала вся магия жизни Ммарика.

— Я знаю-знаю, — шепчет Ммарик, — но ты должен понять — она бы не выжила.

Мои пальцы такие слабые. Не получается сжать их. Он вырывает бомбу. Праздничный торт, но на чужом празднике. Зачем бы мне чужое?

— Это всегда трудно. Но кому-то приходится быть уродом, чтобы другие…

Дроны замерли на местах. Не высовываются. Их наводчики знают, каков риск ошибки.

— От имени Совета, — женский голос. Я уже слышал его. — Прошу вас оставаться на своих местах!

— Видишь, — шепчет Ммарик, — выбора нет.

«Resqum» не настолько плох. Светлые стороны есть. Эта херня позволяет быстрее реагировать.

Ммарик не успевает отшатнуться. Я бью точно в челюсть. Его голова дёргается, ноги запинаются. Выхватываю бомбу из ослабевшей руки и что есть силы врезаюсь ему в грудь плечом. Глухой вздох. Протараненный Ммарик падает на спину. Бьётся затылком о плитку.

Я медленно поворачиваюсь. Дроны уже здесь. Окружают со всех сторон. Она тоже пришла. Мой проклятый Лебедь. Смело. Но ведь кто-то должен успокаивать безумцев, предотвращать катастрофы.

Пальцы сжимаются на бомбе. Забавно. Обычно она несёт смерть всем вокруг, но сейчас я жив только благодаря ей.

— Положи на пол, — у неё мягкий голос. Не умоляющий, но спокойный. Даже ласковый.

Ребёнок взял в руки нож, и мама пытается забрать.

— Я не… — осекаюсь под красным глазом дрона.

— Медленно.

Что за безумие?

— И тогда мы поговорим, — кивает она.

Да, завалимся в угловой ресторанчик и будем болтать про новую кофейную начинку и первых поцелуях. Если меня, конечно, не пристрелят.

Дроны скорее всего склоняются ко второму.

Кацман мёртв. Во мертва. Ммарик — грёбаный психопат. Наш маленький бунт сыграл по необычному сценарию. Наш херов бунт сыграл в ящик, если без иллюзий.

— Положи.

Я теперь один. Только я, Лебедь и сотни людей. Интересно, многих уже успели эвакуировать? Сомневаюсь. Такие огромные муравейники обычно медленно функционируют.

— Медленно, — ты, что пошла по второму кругу?

Какой тут может быть выбор? Умереть или УМЕРЕТЬ?

Я ходячий труп, картонная голова. Я не могу вспомнить даже на что похожи сны. Настоящие сны.

— Тебе нужно просто опустить её. Тебе никто не угрожает.

Зачем она всё это говорит? Неужели кто-то правда ведётся?

— Медленно положи, и мы…

А к чёрту!

Люди живут, люди умирают. Охренеть как банально, но что сделаешь?! Похоже, вся соль именно в мире. Он виноват. Он банален, а мы просто подстраиваемся. Подстраиваться — важнейшее качество.

Люди живут, люди умирают. Монетка подброшена. Крутится, крутится и всегда падает на нас самих, давит. Монетка падает, а я закрываю глаза. Какой смысл в этом жребии? Кто-то давно всё расписал за нас.

Мой Лебедь не соврала. В меня действительно никто не стрелял. Мы даже поговорили, хотя разговор получился слишком коротким, на мой взгляд.