Николай Горнов - Антивирус

– Не спеши, командир, товар-то у тебя, похоже, некондиционный….

– Какой еще некондиционный? – округлил глаза старший толстяк и полез что-то искать по карманам. – Мы это… внимательно… По ориентировке. Сам погляди – вылитый!

Седой схватил Шестакова за рукав бушлата и подтянул поближе.

– Сейчас проверим, кто здесь вылитый. Где документы задержанного? Потолковать с ним хочу наедине.

В присутствие двух угрюмых бойцов штурмового отряда «Клин» спорить с Седым никто не захотел.

Шестаков прислонился плечом к кирпичной кладке и просто ждал, чем все это закончится. Он понимал, что Седой не узнать его не мог. Несмотря на худобу, усталость, тусклый взгляд, сизые от щетины щеки и потрепанный бушлат. Нельзя неузнаваемо измениться всего за полгода без использования биопластики.

Но время шло. Седой, никуда не торопясь, листал потрепанный паспорт речника.

– А действительно чем-то похож! – На его лице появилось нечто, отдаленно напоминающее улыбку.

– На кого похож? – равнодушно спросил Шестаков.

– На матерого преступника, который сбежал от правосудия и находится в международном розыске. Немудрено было спутать. Сам-то откуда?

– Из Дудинки. Следую в порт Салехард. В настоящее время нахожусь в очередном оплачиваемом отпуске. Имею предписание палубного матроса на сухогруз «Надежда Сургута».

– В целом мне все понятно. Ну а частности не интересуют. – Седой вернул Шестакову документ и портмоне. – Из рук не выпускай. С этими муниципальными волками я потолкую, объясню им всю глубину неправоты, но и ты волну не гони. Советую жалобу не подавать. Надеюсь, они тебе карманы не полностью опустошили?

– Спасибо, – одними губами произнес Шестаков.

Седой прищурился.

– Человек, с которым тебя перепутали, в большие неприятности угодил. Хорошие деньги за него обещают, парень. Постарайся не привлекать внимание, если не хочешь новых проблем. Уяснил?

Внезапный порыв степного ветра разметал ржавую пыль, осевшую вдоль железнодорожной насыпи, и швырнул Шестакову прямо в лицо горсть мелкого рыжеватого песка. С кряхтеньем присев на рельсы, он снял с плеча рюкзак, не спеша расшнуровал правый ботинок, экономно промыл растертые пальцы водой из пластиковой бутылки, внимательно осмотрел все потертости и смазал микротрещины биогелем. Ноге сразу стало легче.

День уже заканчивался, но пейзаж был все тот же – заброшенная железнодорожная ветка, серая насыпь, уставший металл. Сквозь сгнившие шпалы пробивались молодой березняк и кусты боярышника, покрытые толстым слоем серой пыли. Стайка грачей с шумом нарезала круги над узкой лесополосой. Шестаков поправил рюкзак. Зашнуровал ботинок. Сделал последний глоток теплой воды из пластиковой бутылки. Обираловка, по его расчетам, должна была уже показаться. Но почему-то упорно не показывалась.

На выцветший от времени деревянный указатель Шестаков наткнулся спустя три часа, когда и солнце уже почти зашло, и нога распухла так, что на нее с трудом можно было наступать. Даже спустя много лет было видно, что станция Обираловка когда-то жила насыщенной жизнью. Обслуживала фермерские хозяйства в окрестностях, которые занимались растениеводством и еженедельно устраивали ярмарки. Теперь на местных полях вместо пшеницы цвели дикие травы, станцию вычеркнули из реестра, путепровод сполз в овраг, от крепких зданий остались лишь медленно разрушающиеся стены.

Зато, как ни странно, сохранилась будка смотрителя, скрывавшаяся в зарослях кустарника на бывшем переезде. Там Шестаков и заночевал. Уцелевшую печку-буржуйку накормил собранным сухостоем досыта, поэтому тепла хватило почти до рассвета. А с восходом солнца отправился дальше, вдоль насыпи, когда-то соединявшей Обираловку с самыми крупными окрестными поселениями: Ротовкой, Невольным, Погостовым и Широким. Теперь все эти деревни встречали Шестакова покосившимися водонапорными башнями, улицами, заросшими бурьяном, поваленными столбами без проводов и пустыми окнами домов.

Из общего ряда выбивалось только Погостово. Еще издалека Шестаков приметил никем не тронутую часовню на пригорке, которая лишь почернела боками и сильно скособочилась от времени. Дома в Погостово оказались практически целыми. В некоторых даже посуда стояла нетронутой в пыльных сервантах. На чьем-то гнилом крыльце валялась и забытая бутылка водки, почти не пострадавшая от времени. Только могилы в Погостово удивляли. Они были прямо во дворах. Не по-христиански как-то…