Джеймс Роллинс - Алтарь Эдема [litres]

Влетевший в комнату Коннор поспешил к ним.

– Сэр, вы не пострадали?

– Что происходит?

– Командер Кент только что радировал. Судно в бухте открыло по нам огонь. Он думает, что это пираты.

Пираты?! Лорна попыталась как-то уложить это в голове. Кайл рассказывал о разнузданных шайках рейдеров, бесчинствующих в водах Залива, захватывающих суда в открытом море и грабящих дома близ побережья. Однажды напали даже на буровую в Заливе.

– Отведите меня к Дункану, – Беннетт продолжил путь к двери.

– Он сказал, чтобы я задержал всех здесь.

– Чушь собачья. Я не какой-нибудь сопляк, чтобы прятать меня в норку.

– Если возникли проблемы, мне надо вернуться в лабораторию, – поддержал босса Малик. – Обезопасить важнейшие образцы на случай усугубления проблем. Если мы утратим эти образцы, то лишимся всего.

– Выполняйте, – кивнул Беннетт.

– Пошли со мной, – махнул Малик рукой воспитательнице. – Мне нужна помощь.

– Сэр… – сделал Коннор вялую попытку преградить им дорогу.

Отпихнув охранника с дороги, Беннетт подошел к двери.

– Держите доктора Полк здесь. – Он оглянулся на Лорну. – Продолжим нашу дискуссию, как только затопчем этот костер.

Малик последовал за боссом.

Коннор на миг задержался на пороге, а потом, выругавшись, затопал по пятам за ними, даже не оглянувшись, когда закрывал дверь, оставляя Лорну в одиночестве.

Как только дверь закрылась, грохот и треск перестрелки стих до глухих хлопков. Однако Лорна чувствовала, что бой разгорается. В какофонию включились звонки тревоги и отдаленные приглушенные крики.

Что происходит?

Неизвестно, но рассудок Лорны все равно лихорадочно подыскивал способ обратить этот хаос себе на пользу. Если удастся вырваться, добраться до радио, а то и лодки…

И что тогда? Даже если удастся покинуть остров, стоит ли надеяться преодолеть эти кишащие пиратами воды?

Она по-прежнему держала ребенка на руках, и остальные потянулись к ней, как бабочки к огню, нуждаясь в утешении и понемногу успокаиваясь. Надо их защитить, но нет ли отсюда другого пути?

С колотящимся сердцем она поспешила к открытой двери в глубине детской и просунула в нее голову, высматривая какие-нибудь средства для побега. По обе стороны длинной узкой комнаты выстроились ряды высоких колыбелек – только сделанных из стали и снабженных запирающимися крышками.

И хотя она и сама была в опасности, в душе Лорны взмыл гнев. Да как можно быть столь бессердечным с этими невинными детишками? Большие влажные глаза взирали на нее, следя за всеми ее перемещениями при обыске комнат.

Оставшись одна, она могла больше не скрывать своих чувств. Страх переплавился в ярость. Лорна воспользовалась этим, позволив ярости разливаться огнем в груди, как пожар. Однажды она спасовала из-за паники, но больше это не повторится.

Эти скоты отобрали у нее все – жизнь, брата, друзей, даже Джека. Последняя мысль отчасти подточила ее волю. Если уж Джек не сумел их остановить, так на что надеяться ей?

Она тщательно обыскала остальные помещения яслей. Кроме небольшого туалета и ванной, никаких других выходов из спальни. Она здесь в ловушке. Как и все.

Не зная, куда себя деть, Лорна вернулась в центр комнаты. Дети сгрудились вокруг нее. Одни ластились к ее ногам, другие сосали большие пальцы, двое-трое тихонько всхлипывали. Лорна уселась на пол вместе с ними.

На колени к ней вскарабкался мальчонка, присоединившись к девочке. Оба прильнули друг к другу, напомнив ей сиамских близнецов-капуцинов в лаборатории. Но она понимала, что эти двое – а фактически вся группа – связаны куда более прочными узами, нежели просто телесные. Все больше и больше детей устраивались вокруг нее. Каждый хлопок и треск выстрелов пробегал дрожью по всей группе, будто волны от камня, брошенного в пруд.

Лорна, как могла, старалась утешить их. Протянув руку, коснулась каждого по очереди. Едва возникал контакт, как они вроде бы успокаивались. На нее взирали сияющие карамельно-коричневые глазенки. Крохотные пальчики цеплялись за нее, за других. От них уютно пахло детской присыпкой и кислым молоком.

Несмотря на страх и физический дискомфорт, на Лорну понемногу нисходило умиротворение. Непонятно, откуда – от нее ли самой, от детей ли – да и неважно. Этот мир был не вялым, бездеятельным довольством, а твердой решимостью, помогающей устоять на ногах.

Паника мало-помалу отступала, сменяясь уверенностью.

– Мы выберемся отсюда, – пообещала она – не только себе самой, но и детям. – Все до единого.