Фредерик Пол - Походка пьяницы. Чума питонов

Мастер Карл обернулся, недовольно нахмурив брови. Эгерт! Карл грозно спросил:

— Что есть числовой ряд, замкнутый по умножению? Эгерт вздрогнул, но ответил:

— Это последовательность, Мастер Карл. О ней говорится в четвертой песне. Я бы хотел…

— А замкнутый и по сложению, и по вычитанию?

— Кольцо, сэр. Могу я поговорить с вами? Карл что-то проворчал.

— Вы же видите, я выучил урок.

Он хотел продолжать, но Карл не смягчился.

— Эгерт, нет оправдания тому, кто покидает занятия без разрешения. Тебе это должно быть известно. Тебе, возможно, кажется, что ты справишься с изучением Теории Рядов и по учебникам. Но это неверно. Математик должен знать эти классические определения так же хорошо, как дети знают, что в феврале двадцать восемь дней. И должен усвоить их тем же путем — при помощи мнемоники! Уверяю тебя, пропуская занятия, ты никогда не станешь первоклассным математиком.

— Да, сэр. Вы правы. Поэтому я хочу уйти с факультета. Как только вернусь из Южной Африки, если не возражаете.

Мастер Карл был шокирован. В его практике еще ни разу не случалось подобного. Карл вовсе не считал, что уход Эгерта будет потерей для математики. Он возмущался из-за самого Эгерта, давшего повод для беспокойства.

— Хорошо. Куда ты хочешь перевестись?

— В Медицинскую Школу, сэр. Я сделал выбор. Вы можете понять почему, Мастер Карл, — добавил он. — У меня нет больших способностей к математике.

Карл не понимал, и никогда бы не понял. За свою долгую практику он сделал очень важный для себя вывод: в жизни студентов существуют вещи, которые и не требуют понимания. Студенты интересовали его лишь с одной точки зрения. Они были для него чем-то вроде гексифлексагонов — бумажных моделей, которые используются в топологии, эти конструкции при перегибании каждый раз поворачиваются одной из множества новых сторон.

Карл печально сказал:

— Хорошо, я подпишу разрешение.

Увидев, что Эгерт протягивает ему уже приготовленный документ, Карл нахмурился: мальчик уж больно нетерпелив.

Дверь вновь открылась.

Мастер Карл замер с занесенным пером.

— Ну что там еще?

Он смутно припомнил вошедшего — прихлебатель из Департамента Гуманитарных Наук. Имя вылетело из головы, Карл помнил лишь то, что это писатель эротических книг. Вошедший, как и Эгерт, тоже был взволнован.

— Извините. Меня зовут Фарли. Я обращался к Мастеру Конуту…

— Вы секс-писатель, — прервал его Карл. — Я ничего не имею против эротической литературы, но не выношу, когда нарушают мое уединение.

В действительности Мастер Карл слегка кривил душой. Он был немного ханжой и всегда держался в стороне от слабого пола. Поэтому считал, что происходящее между мужчиной и женщиной не должно искусственно подогреваться творениями секс-писателей или, как их иногда называли, брачных советников. Сам он никогда бы не воспользовался подобными услугами и был раздражен упоминанием Конута.

Как оказалось, Конут был с ним вполне солидарен.

— Я был свадебным подарком, — пояснил Фарли, — поэтому и пришел сегодня утром показать Мастеру Конуту черновой набросок, над которым трудился целый месяц. Я не использовал стандартных решений, а придал ему форму персонализированных советов. Я предпочитаю интервьюировать мужчину немедленно, потому что, как вам известно…

Эгерт отчаянно перебил его:

— Мастер Карл, подпишите, пожалуйста, мой перевод.

Выражение его глаз было красноречивее слов. Флексагон повернулся другой стороной, и на этот раз Карл мог понять его устройство. Он кивнул и вывел подпись. Было совершенно ясно, что математические способности Эгерта отнюдь не перевесят его желания держаться подальше от Конута и Лусиллы.

Однако писатель не унимался.

— А где женщина? — допытывался он. — Мне сказали, она должна быть здесь.

— Лусилла? Конечно.

Карлу пришла в голову ужасная догадка:

— Ты думаешь, что-то снова случилось? Когда ты пришел повидать Конута, он был…

— Совершенно холодным. Почти мертвым. Ему сделали промывание желудка, и, говорят, все будет в порядке.

Когда они подошли к комнате Конута, врач изучал спектр, выдаваемый портативным диагностическим прибором. Конут лежал без движения. Врач успокоил их.

— Он был близок к успеху, но и на этот раз не достиг цели. Какая это попытка? Пятнадцатая? Если судить по записям…

Карл холодно прервал его.

— Вы сможете его разбудить? Хорошо. Давайте. Врач пожал плечами и взял шприц для подкожных инъекций. Он вдавил поршень, и из иглы побежала тонкая струйка, проникая сквозь кожу Конута, не повреждая ее. Крохотные капельки находили путь сквозь дермис, эпидермис и подкожный жир; через минуту Конут открыл глаза.